о банковской системе:
Мы выходим из острой фазы хронической болезни, которая называется кризисом. В сентябре – октябре эта болезнь переросла в стадию острой фазы, когда рынок мог схлопнуться, но совместные действия участников рынка, позволили эту острую стадию преодолеть с достоинством. Ее преодоление не означает конец болезни. Когда был определен бизнес-план, было много вопросов о таком большом выделении средств.
Сегодня, когда речь идет о том, чтобы акционировать госкорпорации, мы сделали большой шаг в создании «Российского банка развития» и «Эксимбанка» – институтов развития. Сейчас, отыгрывая сторону акционирования, надо серьезно все взвесить.
Мы видим, что у нас ситуация непростая, есть незначительная динамика по капиталу банков, кредитный портфель банков близок к нулю. Просрочка у нас имеет очень высокие темпы роста, что очень настораживает и является уязвимым местом системы. Просрочка по юридическим лицам высокая, по физическим лицам отрицательная – минус 10% за десять месяцев.
Доверие к банкам подверглось особому экзамену. С начала года пошел осторожный прирост. Он ощутим по инициативе банковского сообщества и действий регулятора. Депозиты прирастают, но не так хорошо, как вклады населения. В 2009 году количество банков, лишенных лицензии, будет больше, чем в 2008. Но такой политики на сокращение банков все-таки нет. Хоть планка и была поднята до 90 млн руб., нас это беспокоило, но количество банков сократилось на 3 десятка – тех, кто не нашел способа докапитализации.
Мы видим, что рост ВВП, инвестиции в капитал несут отрицательные показатели, тогда как инфляция несет положительные цифры. Правда, она начала сокращаться. Есть шанс что в 2010 году инфляция будет, по прогнозам ЦБ, ниже 10% и даже дойдет до 7%. Дай бог. Все будет зависеть от того, как мы этого снижения будет добиваться, надеюсь не за счет кредитного рынка.
Здесь нас есть идеологические разногласия с регуляторами, как надо бороться с инфляцией. Путем доступности кредитования и снижения ставки рефинансирования или наоборот, путем роста ставки, что мы видели в прошлом году, и в чем нам удалось переубедить ЦБ. Ставка рефинансирования пошла вниз, спустилась с 13% до 9,5%. Впервые опустилась ниже 10%. Эти 3,5% дали о себе знать на рынке кредитования, ипотека пошла вниз. Премьер говорит, что ставка по ипотеке должна быть на уровне 10% и ниже, но некоторые банки уже сейчас выдают кредиты по такой ставке.
Сравнивая с развивающимися странами, можно увидеть различия. Китай максимально стимулировал кредитование. В европейских странах было некоторое сокращение, но при тех масштабах кредитования, которые есть, там не идет речи об отказе от политики кредитования. Мы же все еще продолжаем страдать от недофинансирования. В странах, где инфляция 3 – 4%, а ставка рефинансирования ниже 1%, эти рецепты для страдающих ожирением экономик не подходят для нашей дистрофичной экономики. Рост инфляции и денежной массы у нас не коррелируют. Поэтому когда говорят, что надо сокращать денежную массу, это неверно.
Еще одна проблема – это нехватка длинных денег. Швеция является лидером по отношению пенсионных средств к ВВП. Мы являемся аутсайдерами, потому что у нас доля средств, которые находятся в пенсионных фондах, мала. Депозиты по срокам все-таки диверсифицированы. Трудно рассчитывать на то, что сегодня можно привлечь депозиты на 3, 5, 10 лет. Нам надо качественно пересмотреть политику по формированию долгосрочных ресурсов. Но по казначейским бумагам США мы входим в число крупнейших держателей.
Что касается антикризисных планов, то мы выделили высокий объем средств, но что касается диверсификации средств поддержки, только ограниченное число банков – 100 – 150 банков – допустили к этим источникам, а по субординированным кредитам – только десятки банков.
Эффективность антикризисных мер в России очень низка, менее одного 1% на единицу капитала.
(Выступление на X Международном московском банковском форуме «Кредитование как важнейший фактор в формировании новой структуры экономики России»)