Зачем Путин вспомнил анклавы?

Статья Путина о национальной политике продемонстрировала то фундаментальное противоречие, с которым мирится сегодня федеральный центр. С одной стороны, любому человеку, хоть немного наблюдающему за межнациональными отношениями в России, пребывает ли он в Белом доме или нет, ясно: за 20 постсоветских лет в этой сфере сформировалась новая многомерная, совсем еще не до конца просканированная, реальность. И любые решения будут чего-то стоить, только если основаны они на подробном анализе этой реальности, в которой полицейские сводки и сообщения СМИ о межнациональных инцидентах – даже не вершина, а случайный осколок айсберга. С другой стороны, национальный вопрос стал мощным предвыборным фактором, и говорить о нем приходится, ориентируясь на обывателя, в центре внимания которого, вполне естественно, Сагра и Кондопога, и который ждет от власти быстрых и эффективных (или хотя бы эффектных) шагов.

Эта раздвоенность между сложностью вопроса и ожиданиями избирателя хорошо видна, например, в таком фрагменте путинской статьи: «Нельзя допустить, чтобы у нас возникли замкнутые, обособленные национальные анклавы, в которых часто действуют не законы, а разного рода «понятия». И в первую очередь нарушаются права самих мигрантов – как со стороны собственных криминальных авторитетов, так и коррупционеров от власти».

Дело в том, что мигрантские анклавы (я говорю сейчас только о мигрантах с Северного Кавказа, другими не занимался) возникли не только из-за недоработок правоохранительных органов или недостаточности интернационального воспитания в школе. И, просто провозгласив лозунг «За все хорошее и против всего плохого в межнациональных отношениях», никак не получится «не допустить, чтобы у нас возникли» сообщества мигрантов с Северного Кавказа, живущие замкнутой жизнью в новых для себя регионах. Это особенно хорошо видно не в крупных городах, а в провинции. Мигранты с Северного Кавказа многочисленны в русских регионах Юга в Западной Сибири и часто существуют там, действительно, замкнутыми и хорошо организованными анклавами. Однако причины возникновения анклавов – в первую очередь экономические.

Первая и, пожалуй, основная причина – конкуренция за землю. Жителям многих российских регионов в это уже трудно поверить, но на Юге сельскохозяйственные земли по-прежнему остаются ключевым экономическим активом (возможность переоформить их под земли, на которых можно вести строительство, лишь дополнительно увеличивает значимость сельхозземель, но борьба за них может быть острой и без этого). Переход сельского хозяйства на рыночные рельсы напомнил об одном простом принципе: «Удача на стороне больших батальонов». «Большие батальоны» – это крупные агрохолдинги, забирающие в аренду огромные площади, например, в Ставрополье, в восточной части края, где еще с советских времен компактно жили дагестанские чабаны. Конечно, выдвижение крупных игроков происходит не только там, и корни этой ситуации связаны с бизнесом, а не с межнациональными отношениями. Вытесняются в данном конкретном случае не только дагестанцы, но и местные жители – русские, ногайцы. Но мигрантская этническая солидарность закаляется именно через сопротивление такому переделу ресурсов. К тому же крупные компании, получающие контроль над землей и устраивающие для местного населения нечто вроде английских «огораживаний», действуют сегодня и в самих кавказских республиках: в Дагестане их пока мало, а на западном Кавказе – предостаточно. Так что уроки коллективного сопротивления им люди могут получить еще у себя дома, а затем применить в других регионах.

Защита земли – не единственная причина образования анклавов. Другая очень распространенная их разновидность – это анклавы «логистические». Например, в том же Дагестане, в горном райцентре Гуниб (кстати, месте пленения в 1859 году знаменитого имама Шамиля) хорошо растут абрикосы. Чтобы наладить их сбыт, гарантирующий достойные доходы, организована целая система. Это местные водители-дальнобойщики, доставляющие груз через тернии постов ГИБДД в Москву, московские гунибцы, отвечающие за перевалку продукции и ее доставку на рынок. Система отлаженная и, действительно, замкнутая. Но какова ей реальная альтернатива? В регионах Кавказа перекупщики – причем, не только местные, но и с Кубани, из Ростовской области – действуют весьма оперативно, скупая у крестьян урожай прямо в садах и на полях по немыслимо дешевым расценкам. Спора нет, «торговые армии» с Северного Кавказа могут вызывать где-то напряженность. Но чтобы ее избежать, недостаточно говорить об общих для россиян ценностях. Надо бы еще помочь наладить цивилизованную систему сбыта на Юге России, куда кавказские крестьяне могли бы сдавать свою продукцию по не разорительным ценам.

Непростая экономическая реальность стоит почти за каждым анклавом, о которых написал сегодня Путин. Говорить об этом надо не в предвыборный период: политизированность кавказской темы к серьезному разговору в это время не располагает.