Тверская улица в минувшие выходные была полностью перекрыта для ремонтных работ
Валерий Шарифулин / ТАСС
Летом 2011 года как-то вдруг, в одночасье и одновременно, все (ну или тогда казалось, что все) тротуары в центре Москвы оказались развороченными. Сотни или тысячи рабочих, вооруженных ломами и лопатами, взламывали асфальт, собирали его обломки в кучи, выковыривали из-под асфальта слежавшийся песок, а рядом с рабочими, аккуратно сложенная в штабеля и укрытая полиэтиленом, лежала виновница торжества, новенькая бетонная тротуарная плитка, и если подойти к рабочим и спросить, что они делают, тот из них, кто знал русский язык, вероятно прораб, важно отвечал: «Плитку ложат». У поэта Всеволода Емелина были стихи: «Солнце безумным жаром всем обжигает кожу, загородив тротуары, плитку все ложат, ложат».
В этом году можно было бы отметить первый юбилей, той плитке пять лет, но где теперь она – не найдешь концов. Может быть, она измельчена в прах на каком-нибудь бетонном заводе и из нее изготовлена новая плитка, может быть, разбитая и поломанная, она зарастает травой на какой-нибудь свалке негодных стройматериалов в дальнем Подмосковье или утилизирована как-то иначе – бог весть, никто уже не вспомнит о той плитке, потому что спустя год, или два, или три уже новые гастарбайтеры новыми ломами срывали ее с тротуаров, чтобы застелить их новой плиткой, причем и той, новой, тоже уже давно нет – убрали и ее, положили новую, а потом еще новую, иногда уже не бетонную, а гранитную, но на плитку уже можно и внимания не обращать, потому что сколько всего, кроме плитки, случилось: ставили на Тверской кадки с деревьями, потом убирали эти же кадки, потом на соседних улицах ставили новые фонари и прокладывали велодорожки, а этой весной ломали объявленные самостроем магазины и кафе у метро; и лето 2016 года выглядит кульминацией – полосатые заборы по всему городу, разрытая Тверская, и без счета новой плитки по всему городу – бесконечное благоустройство, сон жилищно-коммунального работника. А были же еще чуть менее грубые эпизоды преобразования Москвы: и капковские парки, и сфера культуры, и платные парковки, и много чего еще вплоть до нашумевшего фестиваля «Московская весна».
Когда все это начиналось пять лет назад с первыми ломтиками плитки, московская молва, следуя по наезженной лужковской колее, сразу придумала плиточный бизнес жены Собянина и даже прозвище Ира-бордюр – восемнадцать дособянинских лет не прошли даром, все выучили, что если в городе что-то делается за городской счет, то нужно искать материальный интерес жены мэра. Но очень скоро стало ясно, что нет ни плиточного бизнеса, ни даже жены вообще (Собянин и развелся через какое-то время) и тот интерес, о котором здесь может идти речь, он если и материальный, то по крайней мере не только.
