Известие о получении «Единой Россией» конституционного большинства на выборах в сопровождении слуха о вероятности создания МГБ, в состав которого включат СВР и ФСО, стало символичным. Оно напомнило ощущения сентября 2011 года: предвыборный съезд «Единой России», выступление Владимира Путина и его заявление о выдвижении – как гром среди ясного неба. Тогда ведь тоже «все всё знали» и рационально понимали, что Путин должен вернуться (отдавать власть уже на шесть лет преемнику, который к тому времени уже заметно заигрался, было бы верхом наивности), но подавляющая часть либеральной общественности и элиты верить в это отказывалась. Сентябрьский съезд был воспринят многими как тяжеленный железный забор, упавший вдруг на пути и надолго закрывший возможность жить как прежде. Было интуитивное понимание, что страну ждет разворот в прошлое, но мало кто понимал, что это произойдет так быстро и бесповоротно.
Нынешняя предвыборная кампания шла политическим фоном: ее как будто и не было. Рутинные для власти и оппозиции выборы мало интересовали экспертов и избирателей. Вроде бы все предсказуемо и неинтересно, но вдруг… Это ожидание «вдруг» на самом деле было очень сильно и очень наивно, так же как и в сентябре 2011 года, когда «вдруг» Медведев политически капитулировал, а Путин вернул себе все еще до того, как избраться. Это был рубеж, за которым страну ждал новый вектор.
Девятнадцатое сентября тоже оказалось рубежом. Новая Дума станет более политически однородной, консервативной, зависимой от Кремля. Это будет парламент-спойлер, а вовсе не парламент-драйвер, как говорил Алексей Кудрин, очевидно выдававший желаемое за действительное. Проводить реформы с такой Думой будет гораздо сложнее.
А пока власть сознательно или не очень прикрепляла этот спойлер к государственной машине, сама машина перестраивалась совсем под иное направление движения: не в сторону реформ, а в сторону консервации и регресса. Теперь ФСБ готовится к финальной битве за свое воскрешение.
Первый шаг к этому Путин сделал еще в 2003 году, когда передал в ФСБ пограничную службу и часть функций ФАПСИ (они были распределены между ФСО и ФСБ). Однако сама ФСО, а также СВР оставались независимыми. ФСБ, несмотря на некоторую реставрацию, оставалась в относительно конкурентном поле силовиков. Более того, ФСО совместно с созданной в 2003 году ФСКН на протяжении нескольких лет «пасла» чекистов, что вылилось в силовые войны 2005–2007 годов. Путину в определенном смысле удалось ослабить противостояние после крупных перестановок в ФСКН и частично – в ФСБ, но полностью избавить себя от бесконечной конкуренции ФСО и ФСБ президенту не удавалось.
Доминирующей точкой зрения всегда оставалось утверждение, что Путин сознательно поддерживает вражду между своими силовиками, чтобы лучше и легче контролировать их. Это рационально, но представляется, что не совсем верно.
