Дмитрий Костыгин. Фото: Григорий Сысоев / РИА Новости
Журналист Егор Сенников продолжает цикл интервью о духе времени и о состоянии современной России. Сегодняшний собеседник – не историк, не режиссер и не публицист. Дмитрий Костыгин – совладелец розничных сетей «Юлмарт» и «Рив Гош». Но он имеет прямое отношение к одному очень популярному в России автору – Айн Рэнд: именно в переводах Костыгина на русском языке вышли книги «Источник» и «Атлант расправил плечи». Предприниматель рассказал о том, как менялось его отношение к либертарианству, об моделях управления страной, а также о бизнес-климате в России. (С октября прошлого года по февраль Костыгин находился под домашним арестом – из-за конфликта со своим партнером и со Сбербанком.)
– Мой первый вопрос, все-таки, будет про то, чем вы занимались давным-давно. Про Айн Рэнд. Как так вышло, что именно вы ее первым перевели на русский язык – и как вам на это хватило времени?
– В 1991–1992 годах я подрабатывал гидом в районе Финляндского вокзала и гостиницы Ленинград. И, конечно, много общался с иностранцами. Одним из них был Кен Скуланд – яркий, заметный либертарианец. Он мне подарил «Атлант расправил плечи» – и она меня крепко оглушила. А потом он еще прислал «Мы живые» (книга, написанная Алисой Розенбаум – Айн Рэнд после эмиграции в США. – Republic). Понимаете, когда читаешь «Атланта», то еще не знаешь, кто это все пишет – она ведь скрывала свое прошлое. А «Мы живые» – это классическая эмигрантская литература, à la «Доктор Живаго».
Книжный рынок в то время был хороший – падать он начал только где-то в конце 1993 года. Был настоящий бум книг. Тиражи в 100 тысяч экземпляров были нормой и возили их самолетами. И я тоже немного торговал книгами – словарями, в частности. Я подумал, что может быть отличный проект – такой автор важный, а никто о ней не знает, да еще и она сама из Петербурга, и квартира ее известна, да и сестра ее Нора была жива в то время – жила на Петроградке. В общем, меня и либертарианские идеи зацепили, да и коммерчески проект казался любопытным.
Я подумал и прикинул, что «Мы живые» будет проще и быстрее перевести – английский у Айн Рэнд, когда она уехала, был довольно примитивный, я решил, что много времени на перевод мне не потребуется. В принципе, так и вышло – ушло где-то месяца три, потом отредактировали – и в 1993 напечатали тираж. Напечатали 50 тысяч, 25 я продал довольно быстро. После этого я засел за «Источник», который переводить уже оказалось сложнее – на него и на «Атланта» ушло еще почти пять лет, занимался этим до 1997 года. И это отнимало почти все мое время – я не ходил никуда вечерами, ночами, выходными. Зато хорошо развил английский язык, появилось много контактов в разных странах. А в начале 2000-х когда познакомились с Августом Мейером (бизнес-партнер Костыгина. – Republic) обсуждали даже идею создания дома-музея Айн Рэнд.
– А вас прежде всего зацепили ее политические и экономические идеи – или что-то другое?
