Александр Петриков специально для «Кашина»
28 ноября 1834 года на Александра Пушкина в селе Тарутино напали пьяные местные ямщики. Они хотели его убить, он кричал, что они разбойники, а ямщики отвечали, что нет, не разбойники, просто свободные люди – «Нам дана вольность и поставлен столп в нашу честь».
В самом деле, тарутинских мужиков освободили за тридцать лет до всех остальных русских крепостных; это была патриотическая инициатива местного помещика графа Румянцева в память о тарутинском сражении Кутузова с маршалом Мюратом. «Столп», то есть памятную колонну, поставили сами крестьяне, выполняя условие Румянцева, на собственные деньги; Пушкин писал: «Церковь, а при ней школа, полезнее колонны с орлом и с длинной надписью, которую безграмотный мужик наш долго ещё не разберет». Но церковь советская власть наверняка бы снесла, а колонну не тронула, и к середине двадцатого века русский даже еще не мужик, а маленький мальчик уже, вопреки пушкинскому опасению, был в состоянии не просто прочесть, но и запомнить наизусть надпись на этом памятнике: «И река Нара будет для нас так же знаменита, как и Непрядва, на берегах которой погибли бесчисленные полчища Мамая».
Запомнить – и рассказывать потом, что именно тарутинское вольное происхождение (сам родился в Москве, но предки по матери были тарутинские, и он проводил у деда каждое лето) сделало его именно таким, каким мы его знаем: «Тарутинцы всегда были особенные, всю жизнь не любили государство, особенно советское. Всю жизнь полагались только на себя».
