unsplash.com

⤢

«Меня зовут Джей Ди Вэнс, и начать стоит с признания: я считаю существование книги, которую вы держите в руках, абсурдом. На обложке написано, что это мемуары, но мне всего тридцать один год, и я первым готов признать, что в своей жизни не совершил ничего выдающегося – ровным счетом ничего, что заставило бы людей заплатить за возможность обо мне прочитать. Самое неординарное, что я сделал, – я окончил Йельскую школу права, хотя в тринадцать лет об этом не смел даже мечтать. Однако каждый год Йель выпускает двести новых юристов, и уж поверьте, вам про их жизнь читать неинтересно. Я не сенатор, не губернатор и не бывший секретарь кабинета министров. Я не основатель компании с миллиардными оборотами и не глава фонда. Все, что у меня есть – это хорошая работа, чудесная жена, уютный дом и две собаки».

Так начинается книга «Элегия Хиллбилли. История жизни одной семьи в условиях кризиса» (ее перевод вышел в издательстве «Бомбора»). Автор до последнего полагал, что ему с его социальным положением и семьей – матерью-наркоманкой и «тупым беззубым уродом» в роли отчима, фактически воспитанному бабушкой и дедушкой, переехавшими из Кентукки в захолустный городок Мидлтаун, штат Огайо – путь в лучшие университеты страны был заказан. При рождении его, казалось, ожидала совершенно иная судьба – типичная судьба хиллбилли, то есть деревенщины, населяющей сельские горные районы востока США. Значительную часть своей жизни автор провел в страхе перед будущим, что в конечном счете станет «таким же, как все соседи – опустившимся наркоманом, алкоголиком или сидельцем с выводком нелюбимых детей».

Сейчас уже не скажешь, что является большим достижением Джея Ди Вэнса – диплом Йеля, ставший его пропуском в другую жизнь, или книга, которая произвела фурор на литературном рынке. Написанная на злобу дня с подкупающей непосредственностью она получила восторженные отзывы СМИ и читателей. The Economist, например, назвал «Элегию» важнейшей книгой года, посвященной Америке, а многие критики настоятельно рекомендовали ее к прочтению всем, кто хотел понять, как после Барака Обамы президентом США могли избрать Дональда Трампа. К концу осени, если только Netflix не выбьется из графика, должна быть закончена работа над экранизацией книги. В выбранном нами фрагменте Джей Ди Вэнс рассказывает о трудностях адаптации к новой, безумно интересной и обогащающей – но в то же время чужеродной для него социальной среде.

Я из тех патриотов, над которыми смеются в «коридоре Асела» (имеется в виду маршрут высокоскоростного поезда Acela Express компании «Amtrak», который ходит по Северо-Восточному коридору между Бостоном и Вашингтоном. – Republic). Всегда встаю под звуки попсового гимна Ли Гринвуда «Горжусь тем, что я американец». Когда мне было шестнадцать, я дал клятву, что всякий раз, увидев ветерана, буду жать ему руку, даже если ради этого придется бросить все свои дела. До сих пор не могу смотреть фильм «Спасение рядового Райана» в компании посторонних людей, потому что во время финальной сцены не способен сдержать слез.

Бабушка и дедушка внушили мне, что мы живем в величайшей стране на свете. Этот факт в моем детстве значил очень многое. Как бы тяжело ни приходилось, когда меня сводили с ума вечные скандалы и драмы, я знал: впереди ждут лучшие времена, ведь я живу в сильном государстве, которое обязательно даст мне шанс там, где у других его быть не может. И когда сегодня я думаю о своей жизни, о том, что она стала поистине невероятной: у меня чудесная, потрясающая спутница жизни, достойная заработная плата, прекрасные друзья и новые впечатления, – я безмерно благодарен за все это Соединенным Штатам Америки. Банально? Увы, такие уж у меня чувства…

И если бабушка свято верила в США, то многие наши соседи эту веру утрачивали. Узы, которые связывали их и вдохновляли, казалось, понемногу истончаются. Симптомы были видны повсюду. Подавляющее большинство белых избирателей консервативного толка верили, что Барак Обама – мусульманин. По результатам одного опроса, 32% консерваторов заявили, что считают Обаму уроженцем другого государства, еще 19% – что сомневаются в его происхождении; то есть более половины белых избирателей принимали Обаму за иностранца! От знакомых и дальних родственников я не раз слышал, что Обама связан с исламскими экстремистами, либо он предатель, либо вообще не американец по рождению.

Многие мои нынешние друзья видят причину такого отношения в банальном расизме. Но беда в том, что президент для многих мидлтаунцев был чужим отнюдь не из-за цвета кожи. Напоминаю: никто из моих бывших одноклассников не мог даже мечтать об университете из Лиги плюща. Барак Обама окончил сразу два, причем с блестящим результатом. Он был умен, богат и выражался как профессор конституционного права. Иными словами, он абсолютно не походил на людей, которые окружали меня в детстве: у него была чистая речь без малейшего намека на региональный говор; всю свою жизнь он провел в Чикаго – крупнейшем мегаполисе страны – и вообще вел себя так, будто современная американская система создана исключительно для его власти: мол, он один достоин управлять страной. Конечно, и у него случались в жизни трудности, но задолго до того, как он вышел на политическую арену.

Президент Обама появился на сцене ровно в тот момент, когда многие люди из моего окружения начали думать, что американская меритократия не для них. Мы знали, что у нас немало проблем. Видели это каждый день: когда читали некрологи детей-подростков, где умалчивалась причина смерти (хотя между строк ясно читалось – «передозировка наркотиков»), когда гнали из дому зятей-тунеядцев, на которых наши дочери тратили зря молодость… Барак Обама больно поразил нас в самое сердце. Он прекрасный отец, а мы – нет. Он носит на работу дорогие костюмы, а мы грязную спецовку (и то если повезет найти приличную вакансию). Его жена запрещает нам кормить детей вредными продуктами – и мы ее ненавидим, но не потому что она несет чушь, а потому что она совершенно права, и мы это знаем.