Осужденные на пожизненное заключение в колонии «Черный дельфин»
Pravda Komsomolskaya/Russian Look/Global Look Press
21 октября «Агентство» со ссылкой на главу фонда «Русь сидящая» Ольгу Романову рассказало, что число завербованных из российских колоний на войну в Украине осужденных составило более 20 тысяч человек. Основатель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин обещает им, что никто из них не вернется «в зону». При этом российское законодательство запрещает людям с непогашенной судимостью служить в армии, а законных механизмов для их освобождения из мест лишения свободы по этим основаниям нет. Член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека, член трех предыдущих составов ОНК (Общественной наблюдательной комиссии по защите прав человека в местах принудительного содержания), журналист Ева Меркачева рассказала Republic, о чем ей говорят осужденные и родственники завербованных из колоний, кто просится на войну и как на это реагируют надзорные органы и представители власти.
— Уже несколько месяцев основатель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин набирает осужденных из российских колоний для участия в военных действиях в Украине. Вы много лет работаете с осужденными и держите с ними связь. Что они вам рассказывают? Вы получаете от них жалобы на незаконность этих действий?
— Такие обращения, жалобы приходят от родственников осужденных, от жен, матерей, сестер. То есть не от самих осужденных. Никто из самих осужденных пока что не сказал мне, что считает это незаконным, неправильным. Напротив, те осужденные, которые ко мне обращались, в том числе письменно, просили отправить их на фронт. А вот семьи осужденных, которые уже на фронте, считают, что те подписывают свое согласие отправиться воевать в состоянии, когда у них нет выбора либо будучи обманутыми. Ведь законодательство никак не предусматривает их освобождение от наказания после этого участия [в военных действиях], и сами они по закону не могут служить в армии. Жены и матери не понимают, как их искать, где их близкие и что с ними. У родственников часто нет с ними никакой связи, они не знают, какому военкомату задавать вопросы, нет никаких контактов.
— Что вы им отвечаете?
— Такие обращения продолжают поступать, но что по существу отвечать этим людям, мы пока не знаем. Пока говорим, что мы отправляем запросы, что не видели на сегодня ни одного документа, который позволял бы все это делать. Что отправка на фронт из колоний — ситуация вне правового поля.
— Как на нее реагирует президентский Совет по правам человека?
— Несколько членов СПЧ, включая меня, отправили запрос генпрокурору Краснову, в котором просили разъяснить, на каком основании из колоний освобождаются эти люди и отправляются на фронт. Получили от них отписку, в которой сказано, что Генеральная прокуратура переслала обращение во ФСИН. Это не поддается, конечно, никакой здравой логике, то есть если в Генпрокуратуре так отписываются, то можете представить, что происходит на уровне нижестоящих инстанций. Президентский Совет по правам человека задает конкретные вопросы конкретно Генеральной прокуратуре — органу, который должен вести надзор за соблюдением законодательства. Мы спрашиваем, на основании чего это происходит и как Генпрокуратура это контролирует. А они: мы переслали ваш запрос во ФСИН.
Ева Меркачева
Facebook (соцсеть управляется компанией Meta, признанной в РФ экстремистской организацией)
— То есть Генпрокуратура пытается снять с себя ответственность, а другие органы власти как реагируют?
— У нас на неделе была встреча в Госдуме по поводу осужденных и заключенных-инвалидов, на которой была Людмила Нарусова. И она задала там вопрос: как так, я сенатор, но для того, чтобы попасть в какую-то колонию, должна написать кучу запросов, это все очень долго. А Пригожин приехал, людей забрал. Она очень возмущалась на том заседании. Но все тут же ее эту эмоциональную реплику постарались загасить: не надо, не будем про это, мы тут про другое. Людмила Борисовна, конечно, молодец.
— Получается, Госдума не хочет брать на себя ответственность, Генпрокуратура тоже. Никто ни за что не отвечает. В России больше не действуют никакие институты?
— Как вы знаете, Совет Федерации подготовил законопроект по этому поводу, пытается вывести все это в законодательную сферу. Насколько я понимаю, этот законопроект не устраивает почти всех, в том числе тех людей, которые сейчас приезжают в колонии и забирают осужденных. Потому что на те условия, которые там прописывают, не пойдут люди, которые за решеткой. Предполагается, что все равно суд будет решать — освобождать такого человека или нет после его участия в боевых действиях, и что, возможно, это будет не освобождение, а замена неотбытой части наказания на что-то иное. А мы все видели видео, где осужденным обещают гораздо больше уже сейчас. Условия призрачные, но более обнадеживающие: не через суд и не под вопросом, что называется, а уже однозначно говорят, что их освободят. Им обещают, что их однозначно отпустят, никаких сомнений, что они не вернутся в колонии, у них нет, они в этом уверены.
— Что за осужденные просятся на фронт в письмах к вам? Что это за люди?
— На днях я получила письмо из колонии для пожизненно осужденных от некоего Тиханова, который просит посодействовать его отправке на фронт. Я не встречалась с ним, когда объезжала колонии для пожизненного заключения. Но благодаря интернету выяснила, что он свои преступления совершал начиная с двенадцати лет. То есть он уже убивал в двенадцать. Странно представить такого человека на свободе да еще и с оружием.
— Вы ему что-то ответили?
— Еще не ответила, но отвечу в том формате, что не буду оказывать ему в этом содействия, потому что считаю, что отправлять воевать любых осужденных, по любым статьям незаконно. И уже тем более людей, которые получили пожизненный срок, совершив массу убийств, как он.
