Курт Гернштейн
imdb.com
Теплой ночью с 22 на 23 августа 1942 года шведский дипломат Горан фон Оттер после напряженного дня, полного встреч и переговоров, возвращался на поезде из Генерал-губернаторства, как называли оккупированную Польшу, в Германию. Посольство сохранявшей нейтралитет во Второй мировой войне скандинавской страны по-прежнему функционировало в Берлине, поэтому шведы трудились в самом сердце Третьего рейха, независимо от их отношения к гитлеровскому режиму.
В салоне внимание фон Оттера привлек молодой мужчина, который бросал в его сторону беспокойные взгляды, будто набирался мужества что-то сказать. Наконец он подошел к шведу, представился и закурил. «Вчера я видел кое-что ужасное», — сказал он и начал рассказ, который, как он надеялся, должен был поменять ход истории.
Молодого мужчину звали Курт Герштейн, он служил оберштурмфюрером СС и только что в качестве представителя ведомства Гиммлера посетил два лагеря смерти, Белжец и Треблинку. Большинство простых нацистов имело весьма смутное представление о том, что происходило в подобных местах с депортированными евреями, но образование инженера и познания в медицине одновременно стали универсальным пропуском и проклятием: 37-летний Герштейн оказался не готов к тому, что ему предстояло увидеть.
С первых же дней после посещения Белжеца и Треблинки, куда его вызывали, чтобы оценить и улучшить эффективность работы газовых камер, потрясенный нацист задумался о том, что можно сделать, чтобы раскрыть как можно большему количеству людей правду о лагерях, предназначенных для массового уничтожения. Следующие три года он оставался одним из самых удивительных представителей режима, заточенного под «окончательное решение еврейского вопроса».
В попытке ослабить преступную диктатуру Герштейн собирал данные. Он выступил одним из самых ранних и детальных источников сведений об организации и масштабах превращенных в рутинную процедуру массовых убийств.
Обвинители использовали его отчет в качестве доказательства участия в Холокосте Адольфа Эйхмана и на других процессах. Немецкий драматург Рольф Хоххут по мотивам реальных обстоятельств миссии Герштейна в пьесе «Наместник» фактически обвинил папу римского Пия XII в наплевательском отношении к судьбе евреев. Французский журналист и писатель Пьер Жоффруа несколько десятилетий собирал данные о жизни нациста-отступника, а в 1972-м опубликовал его биографию «Шпион Господа». Историки регулярно обращались к наследию Герштейна как к одному из самых убедительных аргументов в спорах с отрицателями Холокоста.
«Он был тем, кто раньше всех остальных попытался растормошить так называемый свободный мир, раскрыв не только сам факт существования, но и механизмы функционирования царства ночи, в котором к истреблению невинных людей относились как к научной задаче и моральному долгу, — характеризовал Герштейна спасшийся узник Освенцима и Бухенвальда, писатель, исследователь и лауреат Нобелевской премии мира Эли Визель. — Это сложный и загадочный персонаж, который связал мир живых и мир мертвых. Он озадачивал или тревожил каждого, кому попадалась его история, уникальная даже по меркам Второй мировой. Его трудно объяснить и невозможно понять. Он так и остался человеком в форме СС, который тем не менее ускользал от любых ярлыков».
Погружение в обстоятельства жизни, метаний и смерти Герштейна, с одной стороны, приоткрывают завесу тайны над тем, как немыслимый кошмар Холокоста влиял на человеческую душу, но с другой — ставят еще больше вопросов. Кем все-таки был этот человек, который вроде бы послушно выполнял функции шестеренки режима и параллельно пытался его уничтожить? Святым? Одумавшимся преступником, который пытался заслужить прощение? Или одним из ламедвовников — 36 праведников, которые, согласно еврейской мистической традиции, в каждый момент времени тайно присутствуют на Земле?
Не менее загадочным представляется и сам факт вступления Герштейна, еще до войны подозревавшегося в антинацистских взглядах, не только в НСДАП, но и в СС, где он, по выражению Визеля, освоил роль коммивояжера, торгующего токсичным газом на территории, где располагалось большинство лагерей смерти.
«Потому что он был инженером или потому что сам хотел этого, чтобы увидеть и рассказать миру то, что он увидел? — рассуждает Визель. — И как ему удалось сохранить рассудок? Как он не сошел с ума, метаясь по улицам в бессильной ярости, после того как понял, что ему не под силу заставить ни одну нейтральную сторону разорвать завесу молчания?»
Герштейн — фигура не только мистическая, но и трагическая. Пытаясь распространить информацию о нацистских преступлениях, он указал не только на жестокость соотечественников, но и на равнодушие тех, кто занял позицию отстраненных наблюдателей. Но там, где за гибелью миллионов, кажется, не оставалось никакого просвета для надежды, Герштейну удалось практически невозможное:
оставить искреннее и человечное свидетельство о Холокосте, будучи не жертвой, а наблюдателем, формально действовавшим на стороне зла.
