Девочка фотографируется у символа СВО в Москве
Vlad Karkov/Keystone Press Agency/Global Look Press
Государство в России все сильнее пытается влиять на детей уже не только через школы, но и через детские сады. На занятия с оружием и рассказами о войне туда приходят участники «СВО» и наемники ЧВК «Вагнер», школьные учебники переписывают в угоду политической конъюнктуре, в учебную программу ввели политинформацию в виде «Разговоров о важном». При этом в России стали отбирать детей у несогласных, а российские власти и лично Владимира Путина обвиняют в насильственном вывозе украинских детей с занятых российскими войсками территорий.
Доктор психологических наук, профессор, академик Российской академии образования Александр Асмолов рассказал Republic, как можно защитить детей и их психику от государственного давления, как с ними безопасно говорить о войне, оставаясь при этом честными, и как быть педагогам, которые не хотят отказываться от гуманистических принципов в работе. Основатель современной системы образования в России поделился своим видением будущего страны и объяснил, какие возможности на него влиять у нас остались.
«Режим испытывает глубинный страх»
— Официальная риторика российского режима — защита детей и семейных ценностей, именно ее использовали в пропаганде голосования за изменение Конституции, ею пытаются оправдывать войну с Украиной. При этом сейчас мы наблюдаем громкие случаи с отъемом детей у инакомыслящих. Это произошло с семьей Алексея Москалева из Тульской области или с Натальей Филоновой из Улан-Удэ. Такие ситуации происходили и с хабаровскими протестующими. Сейчас российские власти обвиняют в том, что они насильно вывозили украинских детей. На днях Нюта Федермессер рассказала о гибели от истощения семерых детей в психоневрологическом интернате № 10 Санкт-Петербурга. Как педагог и создатель гуманистической системы образования в России, с какими чувствами вы за всем этим наблюдаете?
— В истории культуры часто обсуждается такая вещь, которая называется «преступлением против человечества». И вы знаете, что был целый ряд судов, которые ставили вопрос и говорили о преступлениях против человечества. Рефлексия таких ситуаций, которые происходят в тех кейсах, которые вы описали, заставляет меня задуматься о том, что в культуре, когда историки будут оценивать наше с вами время (и не только историки, а ближайшие наши с вами современники), будет введен особого рода диагноз «преступление против детства». Потому что преступление против детства выступает как маркер того, идет ли культура в эволюции по пути очеловечивания или она идет по пути расчеловечивания. Преступления против детства по сути дела являются тем психологическим рентгеном, который помогает понять ментальную ситуацию в обществе и оценить эту ситуацию. Вот этот момент я бы хотел зафиксировать в нашем разговоре.
