Священник Георгий Гапон читает петицию в собрании рабочих. Иллюстрация неизвестного художника из Сборника для рабочих клубов и нардомов «9 января». Краснодар, 1925 г.
Wikimedia Commons
В издательстве Новое литературное обозрение выходит книга «Жажду бури…» — двухтомник воспоминаний и дневников революционера и публициста Василия Васильевича Водовозова (1864–1933). Член нелегального «Союза освобождения», прошедший тюрьму и ссылку, Водовозов в 1905 году стал одним из организаторов Партии народных социалистов («Трудовая партия») — единственной из «народнических» партий, полностью отрицавшей террор как средство политической борьбы.
Круг знакомств Водовозова, находившегося в самой гуще политической журналистики и революционных событий эпохи, был чрезвычайно широк, он хорошо знал едва ли не всех заметных общественных деятелей своего времени — от философа Николая Бердяева и богослова о. Сергия Булгакова до будущего советского наркома просвещения Анатолия Луначарского и даже молодого Владимира Ленина (об «органическом аморализме» которого автор отзывается чрезвычайно критически).
В отрывке из книги, который мы публикуем с любезного разрешения издательства, В. В. Водовозов размышляет об одной из самых противоречивых фигур первой русской революции — священнике и профсоюзном лидере о. Георгии Гапоне (1870–1906).
Выдающийся проповедник и прирожденный народный вождь, Гапон 9 января 1905 года организовал массовое шествие рабочих к Зимнему дворцу. Демонстрация, участники которой намеревались вручить царю петицию (также написанную о. Георгием), была разогнана и расстреляна солдатами, оцепившими дворец, погибло больше ста человек, а «Кровавое воскресенье» стало триггером первой русской революции.
Георгий Гапон был вынужден бежать из России, а противники о. Георгия в среде радикальных революционеров (социал-демократов и эсеров) ославили его «провокатором»: Гапон якобы специально подставил мирных демонстрантов под царские ружья, чтобы «потопить в крови рабочее движение в России».
Впрочем, в революционной риторике той эпохи ярлык «провокатор» наклеивался вовсе не только на прямых доносчиков или полицейских агентов, в самом деле способных устроить некие «провокации» в интересах власти, но вообще на любого человека, который сотрудничал с «царской охранкой» ради открытых и благих целей — например, для создания легального рабочего профсоюзного движения, чем и занимался о. Георгий Гапон. Другой вопрос — и об этом очень ярко и умно пишет Водовозов — какой иногда оказывалась моральная цена такого сотрудничества.
В марте 1906 года, вскоре после возвращения из эмиграции, Гапон был убит группой боевиков-эсеров по обвинению в «предательстве революции».
