«Это карточный домик». Профессор Игорь Липсиц — о новых пожарах в российской экономике

Октябрь 2023 года был полон экономических событий, которые порождали массу публикаций и видео во всех медиа. Стоит этот поток отфильтровать, чтобы виднее стали складывающиеся тренды в основных зонах экономической жизни: сфере производства, внешней торговле, кредитно-денежных и валютных операциях и том, что из этого в итоге вытекает — ситуации с благосостоянием населения.

Уперлись в стену

Сфера производства и внутренний рынок

Все сильнее ощущение, что экономика России — особенно промышленность — уперлась в стену и расти дальше не может. При этом спрос-то в стране растет, поскольку правительство продолжает закачивать в экономику деньги через военные заказы и выплаты семьям участников СВО, а вот выпуск не увеличивается — стагнирует. Видя это, руководители российских компаний в опросах рассказывают о своем большом оптимизме — «рынок растет и мы будем расти!», но по факту увеличить выпуск не могут.

Самое заметное ухудшение текущих объемов выпуска и спроса зафиксировано в промышленности (особенно в добыче и обработке, ориентированной на частное потребление). Здесь, по данным Росстата, прирост выпуска в секторе в июле-августе был просто нулевым. Сентябрь и октябрь ситуацию несколько улучшили — промышленное производство в сентябре выросло на 5,6% год к году. Но если сделать корректировку на сезонность, то на самом деле промышленное производство снижается второй месяц подряд.

В основном это обусловлено сокращением в добывающих отраслях промышленности добычи. Так что надежда только на рост выпуска вооружений, оплачиваемых из госбюджета. Не радует россиян и ситуация в оптовой торговле и услугах. Но что мешает росту производства в ответ на рост спроса? Причины такого ступора диагностировать несложно — это растущий дефицит рабочих рук и санкционные ограничения (как государственные, так и порожденные нежеланием многих компаний из недружественных России стран сотрудничать с ее бизнесом).

It's My City

Таким образом, спрос все еще подогревается «бюджетным импульсом», а предложение ему «навстречу» не выходит, и этот дисбаланс может порождать и уже порождает рост цен. Это весьма тревожит Банк России, но устранить истинные причины ступора производства регулятор не может — не в его это власти. А реагировать как-то надо, поэтому очень вероятно дальнейшее повышение ключевой ставки. Но что по факту даст такое повышение?

Ну, первое последствие будет полезным — давление спроса на цены несколько ослабнет. За счет чего? За счет того, что состоятельные россияне станут меньше брать кредитов на покупки товаров не первой необходимости и охотнее помещать сбережения на банковские депозиты. Это, собственно, уже и происходит: «ЦБ второй месяц подряд фиксирует сокращение объема средств граждан на счетах и рост на срочных вкладах. Это следствие действий самого регулятора, повысившего с августа ключевую ставку с 8,5 до 13%, что вызвало рост доходности депозитов».

Однако второе следствие повышения ключевой ставки скорее негативное — рост доходности по депозитам и стоимости кредитов приведет соответственно к росту требований инвесторов по доходности проектов расширения производства (запускать такие проекты имеет смысл тогда, когда они дают доход больше, чем в банке). Значит, инвесторы, не найдя теперь таких проектов в России, вкладываться не будут. А без роста массы инвестиций в производство, увеличения выпуска и успехов в импортозамещении не добиться. Скорее, уж можно ожидать спада выпуска. Поэтому, по оценкам специалистов инвестиционных компаний, увеличение ЦБ ставки уже повысило вероятность наступления в экономике России спада (рецессии) до тревожного уровня в 70%.

Можно, конечно, понадеяться на то, что российские компании будут пытаться наращивать выпуск за счет самофинансирования. Но шансы и на это тоже становятся все ниже — налоговая-то нагрузка растет и, значит, бюджет забирает себе все большую долю прибыли. Вон, нефтяники уже в голос закричали по поводу цен на моторное топливо:

«Российские нефтяные компании считают, что в результате увеличения налогов их доля в каждом проданном литре так высока, что бизнес просто не может выходить в плюс при текущих ценах. Глава «Татнефти» Наиль Маганов заявил, что в сентябре в структуре розничной цены на Аи-92 налоговая часть превышала 77%. Из-за этого компания получала 10 рублей убытка с каждого литра Аи-92. А в «Сургутнефтегазе» заявили, что у них налоговая нагрузка по бензину превышает 103% от розничной цены, а по дизтопливу — 91%».

Такая странная ситуация (налог больше суммы прибыли) возникает потому, что нефтяники платят не только налог с прибыли, но еще и налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ). А этот налог привязан не к величине прибыли, а к количеству добытого полезного ископаемого — в натуральном измерении. И эта сумма налоговых выплат всех видов ложится в итоге на литр топлива, которое нефтяники (это вертикально-интегрированные компании) сами и производят на своих НПЗ из ими же добытой нефти.

Можно ли в такой ситуации ждать, что нефтяные компании будут заинтересованы в росте выпуска топлива? Очень сомнительно.