В конце августа 1855-го подающего надежды офицера Льва Толстого отправляют с фронта Крымской войны в Петербург за написание сатирических песен. А в сентябре 1855-го в Стамбул прибывает Адам Мицкевич — политик и поэт, который давно не пишет стихов. Он хочет сформировать польскую часть для отправки на штурм Севастополя, но вскоре умирает от холеры. Так два великих автора и деятеля XIX века не получили шанса убить друг друга. Но какая дорога привела на Крымскую войну литовского романтика?

Возле реки Вильняле, отделяющий вильнюсский район Ужупис от Старого города, стоит памятник Адаму Мицкевичу. Где-то здесь будущий главный польско-литовско-беларусский романтик рассуждал о свободе. Здесь полтора века спустя будут говорить о том же литовские диссиденты.

Великий поэт-романтик, сделавший для польской и литовской литературы то же, что Гюго для французской, а Байрон для английской, появился на свет 24 декабря 1798 года в семье обедневшего шляхтича на территории современной Беларуси. Он был рожден подданным Российской империи, родным языком его был польский, он знал говор своего края (русинский, или беларусский), немного владел литовским, объединяя три традиции Вильнюса и окрестностей — а возможно, что и четыре, так как его мать, вероятно, была родом из крещеных евреев. Всю жизнь Мицкевич говорил и писал по-польски, который был в то время в Литве языком знати, и при этом называл себя «диким литовцем».

Беспокойный студент

Первые стихи Мицкевича — например, «Городская зима» — отдают XVIII веком и классицизмом. Но формирующие облик и рельеф Вильнюса литовские пейзажи и мифология сделали свое дело. Мицкевичу не надо было экзотизировать край, где он жил, или искать экзотику где-то еще — например, на Востоке или или в далеком прошлом. Литва была для него краем, где среди неприрученной природы мертвые общались с живыми, божества — с людьми. Мифология и природа Литвы пленяла романтика Мицкевича так же, как местные мифы, скалы, леса и озера пленяли тогда романтиков Франции, Англии, Шотландии.

Вот, например, отрывок из его программного «Пана Тадеуша», польской национальной эпопеи, где говорится об основании Вильнюса: