Реакцию сторонников отделения Кавказа и прочей радикальной публики на превращение махачкалинской футбольной команды «Анжи» в высокобюджетный клуб легко было угадать заранее. Менее очевидным остается ответ на другой вопрос: в чем могла быть цель этого затратного предприятия, какие радости, кроме чисто футбольных, оно может доставить, и кому? На мой взгляд, главная опасность при поиске ответа на этот вопрос – это напрашивающаяся параллель между «Анжи» и грозненским «Тереком». Кто бы в конечном итоге ни финансировал «Терек», эта команда прочно ассоциируется лично с главой Чечни Рамзаном Кадыровым, служит одним из столпов его популярности у себя дома, витриной осуществляемого им возрождения республики. Российские топ-клубы, выходящие на «Ахмат-арену», символизируют наступивший в Чечне мир и напоминают, кто этот мир обеспечивает. Из этого должно стать ясно, почему «Анжи» – не «Терек». Во-первых, в Дагестане говорить о наступившем мире точно не приходится (даже если считать мир в Чечне бесспорным фактом). Во-вторых, сенатор Сулейман Керимов, с чьим именем связывают взлет «Анжи», – это вовсе не Рамзан Кадыров. Чтобы футбольная команда работала на имидж какого-то политика, этот политик должен быть публичным. Керимов в Дагестане публичности обычно избегает, да и бизнес его в основном за пределами республики. Но точно так же трудно предположить, что проект затеян ради повышения популярности дагестанского руководства, в частности, президента Дагестана Магомедсалама Магомедова. Дело в том, что знак равенства между Керимовым и главой Дагестана в сознании жителей республики, скорее всего, поставлен не будет. Конечно, после смены власти в Дагестане в 2010 году в республиканских «верхах» появилось много людей, близких Керимову, но есть у Магомедсалама и властные ресурсы, с сенатором никак не связанные, о чем дагестанцам хорошо известно. Известно и о том, что за полтора года, прошедшие после назначения Магомедова, отношения Керимова с высшими чиновниками из правительства не всегда были простыми и безоблачными. Кроме того, есть большие сомнения, что футбол в Дагестане вообще может иметь такую популярность, которая делала бы его политическим инструментом. Всеобщим увлечением молодежи, особенно на селе, там давно стала борьба, а не футбол, благо почти каждое село находит спонсора для строительства спортзала – он вовсе не должен быть олигархом. Надежных социологических данных нет, но, похоже, «ядро» поддержки «Анжи» осталось тем же, что и до покупки клубом мировых звезд. По моим скромным наблюдениям во время поездок в Дагестан, основная часть местного фан-сообщества – это молодежь, выросшая в городской среде и формирующая свою субкультуру на фоне миграции в Махачкалу новых и новых выходцев из сельской местности. Аншлаги домашним матчам «Анжи» обеспечены, но «бразильский» вариант всеобщей болезни футболом в Дагестане представить себе трудно. Да и не только в пристрастиях к другим видам спорта здесь дело. Вопросы, которые затрагивают сегодня рядовых дагестанцев, – всепобеждающая местная коррупция, активность экстремистов и кровавые спецоперации по их подавлению, сохраняющийся уровень насилия в экономических делах – слишком серьезны и трагичны, чтобы граждане вдруг все забыли ради футбола. Тем более, в отличие от многих регионов России, в Дагестане наболевшие проблемы широко и активно обсуждаются в публичном пространстве. А если так, то остается предположить, что спонсорами «Анжи» движет искренняя и не оскверненная политикой любовь к кожаному мячу. Только, по совпадению, возникает она у российских фигурантов списка «Форбс» в особые периоды. Скажем, купил Абрамович «Челси» как раз накануне думской предвыборной кампании 2003 года, что обеспечило отличный «информационный повод» для разговоров о борьбе с олигархами, занимавших в той кампании центральное место. Теперь же кавказский суперклуб начали создавать перед предвыборной кампанией, основным вопросом которой обещает быть «Надо ли кормить Кавказ?» А значит, футбол не может быть полностью вне политики даже в Дагестане.