Иллюстрация: Сальвадор Дали. Сон (фрагмент)

Slon публикует ответ Николая Петрова, председателя программы «Общество и региональная политика» Московского Центра Карнеги, на интервью члена Генерального совета партии «Единая Россия» Юрия Котлера «В «Единой России» много хороших людей»: 

«Политическая эволюция последних лет может быть описана такой примерно схемой: сначала ослабляются и демонтируются относительно самостоятельные институты: парламент, партии, выборы; потом, когда из-за этого возникают серьезные проблемы, власть пытается придумать какую-то замену этим институтам: общественные палаты и приемные, кадровый резерв, теперь вот – «большое правительство». Итак, в результате мы имеем: с одной стороны – старые институты, ослабленные и превратившиеся в полупустые оболочки, а с другой – субституты – их функциональные заменители. Визуально это легко себе представить, вспомнив один из самых распространенных сюжетов Дали с недержащими формы циферблатами и лицами, которые поддерживаются многочисленными корявыми подпорками.

При некоторой хаотичности наших политических процессов, динамика в отношении институтов и субститутов до сих пор была всегда однонаправленной. Первые – однажды будучи ослабленными – уже никогда не усиливались. Вторые – еще никогда не превращались в институты, то есть, не получали самостоятельности, возможности действия напрямую, а не, скажем, через президента.

Неправильно было бы сказать, что у нас совсем нет выборов, а только их имитация. Выборы есть, только из всех функций, которые они должны выполнять в политической системе, за ними оставлена лишь одна – легитимации власти. Все остальные функции: формирования повестки для власти и выработки подходов к разрешению наиболее важных проблем, выбраковки плохих управленцев, отбора и обучения политиков, обеспечения полноформатной связи между властью и обществом и другие – все они «ампутированы». Раз выборы не выполняют эти функции, а соответствующие потребности со стороны политической системы есть, значит, их приходится выполнять как-то иначе, суррогатно. Скажем, выборов у нас все меньше и меньше, и они все менее похожи на выборы, зато есть регулярные закрытые социологические опросы ФОМа по многим десяткам регионов, а есть еще и многокритериальные оценки эффективности региональной власти, рассчитываемые правительством. В чем разница между реальными выборами и закрытым соцопросом, в ходе которого спрашивают об отношении граждан к власти? И то, и другое – зеркала, в которые смотрится власть. Только, в одном случае – это ей может стоить ее положения, а в другом, – когда отражение видит только она, – можно попробовать что-то подправить, что-то подмазать, в общем, обойтись имиджевыми методами.

Когда президент, а вслед за ним и «винтики машины» говорят о необходимости улучшения обратной связи между властью и гражданами, они не имеют в виду восстановления нормальных выборов, когда обратная связь выражается, в том числе, в смене персон у власти. Они имеют в виду установку всюду видеокамер, которые будут показывать им реальную картинку. Но обратная связь – это не «донесение конкретной обстановки, чтобы у руководителя была картина, что происходит в стране». Обратная связь – это механизм, который заставляет руководителя работать лучше и работать для граждан, а если он не может – ставит на это место другого.

Что касается «большого правительства» – новой фишки Дмитрия Медведева, то рискну высказать лишь одно предположение, связанное с опытом эволюции субститутов при переходе на модель тандема. Дело в том, что в нашей системе ряд весьма многочисленных советов при президенте играет не имиджевую, а вполне функциональную роль – это тоже субституты. И в этих советах была создана двухэтажная структура с большим советом во главе с президентом, торжественно заседающим один–два раза в году, и реально работающим президиумом – или малым советом – во главе с премьером. Теперь же, поскольку Дмитрий Медведев ни по опыту, ни по своему функционалу не может работать настоящим премьером, вполне можно допустить, что он будет изредка проводить заседания своего «большого правительства» с актерами, спортсменами и журналистами, а реальным правительством будет руководить кто-то другой, например Игорь Шувалов.

Можно привести ряд вполне позитивных примеров эволюции субститутов, связанных, прежде всего, с выборами, которые власть, как бы она ни хотела, не может демонтировать совсем. Суть проблемы, однако, в другом: все это –тупиковые ветви эволюции, которые могут дать, максимум, лишь частичное и временное улучшение ситуации, приостановить падение эффективности системы, но никак не повысить ее. Без восстановления, а иногда и выстраивания нормальных институтов, у нашей системы будущего нет».