Фото: Flickr.com/raisinsawdust

С интересом прочитал обмен мнениямиТины Канделаки и Константина Сонина о качестве наших дипломов о высшем образовании и признаваемости их за границей: напишу здесь про собственный опыт. Последний не только включает собственно поступление в «западную» аспирантуру после отечественного ВУЗа, получение хорошей работы по ее окончании, но и работу на протяжении двух лет в приемных комиссиях Оксфордского университета в Великобритании, а также интервьюирование кандидатов на работу в банках лондонского Сити. Сразу отмечу, что полностью разделяю мнение Константина Сонина о том, что «нет проблемы «российские дипломы vs. нероссийские дипломы», а есть «хорошее образование vs. плохое». Кроме того, есть также проблема наличия у работодателя легкого способа проверить само качество образования, если по каким-либо причинам ему, работодателю – будь то в академической среде или в бизнесе, – не известен институт, стоящий за плечами данного абитуриента или кандидата. При растущей глобализации образования, миграции студентов и сосуществовании нескольких систем и подходов к высшему образованию в разных уголках земного шара, вопрос котируемости дипломов, адекватности оценки их качества стоит не только перед выпускниками именно российских вузов при продолжении обучения «на Западе», но и перед представителями многих других стран при переезде из родной им страны в новую. С одной стороны, историческая репутация системы образования, отдельных школ и даже факультетов здесь играет огромную роль, которая зачастую значит больше, чем формальное соответствие или несоответствие образовательных систем. Иными словами, в глобальном мире образования есть несколько уникальных школ, которые знают на всех континентах, чья качественная репутация несомненна исторически и чьи дипломы «говорят за себя». Выпускникам этих школ легче поступить куда бы то ни было, просто потому, что их alma mater знают здесь и там, вне зависимости от их текущего положения в различных рейтингах. Это относится как к выпускникам средних школ при поступлении в бакалавриат, так и к выпускникам бакалаврских программ либо при поступлении в магистратуру, либо при поиске работы. Например, в английском Оксфорде существует список достойных средних школ за пределами Англии – в Европе и Америке, – с ним члены приемных комиссий сверяются при обсуждении кандидатур абитуриентов-иностранцев на бакалаврские программы. Похожие списки качественных школ, уже высших, существуют и при приеме в магистратуру. В них, в частности, от нашей страны могут входить МГУ и СПбГУ, Бауманка, МИФИ, РЭШ, и некоторые другие. Списки варьируются в зависимости от факультета, так что один и тот же ВУЗ может котироваться по одной специальности и не котироваться по другой. С другой стороны, по тем же историческим причинам, списки эти далеко не исчерпывающие, и в них могут отсутствовать вполне достойные школы, где бы они ни находились – в Америке ли, Европе ли, России. Так, например, в 1999 году мой диплом магистра экономики, выданный Европейским университетом в Санкт-Петербурге, в то время безальтернативно лучшей экономической школой города, для Оксфорда ничего не значил, а диплом математика из СПбГУ склонил чашу весов в мою пользу при поступлении в аспирантуру. Здесь – уже вопрос о доступности информации об отдельных школах. Подобная ситуация с узнаваемостью «марки» имеет место и в частном секторе: удивительно, но, например, в Америке, выпускник Оксфорда может встретить на своем пути меньше проблем при устройстве на работу, чем выпускник Кембриджа, лишь потому, что Оксфорд в Америке – это «притча во языцех», а Кембридж там знают хуже, хотя по качеству образования последний находится на шестом месте в мире (по версии Times) и часто бил Оксфорд так же уверенно, как и в недавней ежегодной гребной регате на Темзе. В то же время, до кризиса в Англии выпускник с кембриджским дипломом биохимика, мог рассчитывать на успех при подаче заявления на работу в банк, поскольку работодателю было неважно, что у кандидата нет финансового образования, но важно, что Кембридж! Это так, поскольку кембриджский диплом – свидетельство наличия у кандидата определенной культуры отношения к работе, неважно, в какой области. Вообще же, если речь не идет о mid-career кандидатах, когда практические навыки имеют гораздо больший вес, чем образование, то при приеме на работу работодатели изначально часто ориентируются на узнаваемость имени университета, иногда отфильтровывая кандидатов не потому, что они слабые, а потому, что об их alma mater мало что знают. Так, например, в некоторых банках лондонского Сити существуют «английские», «американские» и «французские» лобби, которые набирают новых кандидатов по общинному признаку принадлежности кандидата к выпуску университета той или иной страны, чьи особенности высшего образования лоббирующая группа знает лучше. В то же время, если речь идет о позиции численных аналитиков (т.н. «квантов»), куда, в основном, традиционно набирают выпускников математических и физических факультетов, то любой лондонский хэдхантер с удовольствием будет работать с кандидатами из России и Восточной Европы, настолько прочна репутация российского и, в более широком смысле, восточно-европейского образования в точных науках, а следовательно, и гарантия их успешного трудоустройства. В общем и целом, проблема работодателя заключается в скрининге и отфильтровке некачественных кандидатов. И собственно диплом здесь является не единственным индикатором качества отбора, а, скорее, средством «встретить по одежке». Однако, встречать могут и по другим критериям – в академической среде это могут быть результаты специальных и языковых тестов (вроде GRE, GMAT, TOEFL, IELTS), в «индустрии» – наличие профессиональных и постдипломных сертификатов (вроде CFA, CRA и др.) В теоретической экономике вопрос скрининга кандидатов поднимался в классической работе 1974 года Майклом Спенсом, нобелевским лауреатом по экономике 2001 года. В свое время, наблюдая за успешным трудоустройством на «западных» рынках выпускников-биохимиков в финансовый сектор, я понял, что, как и в модели Спенса, диплом о высшем образовании – это всего лишь начальный сигнал о возможных навыках, где-то более сильный, а где-то слабый. Дальнейшая же оценка этих навыков – всегда «по уму». С развитием современных технологий, средств связи и прочего подобная оценка, в последнее время часто возможна еще на этапе найма, где умный обладатель российского диплома имеет не меньше шансов, чем выпускник лучших вузов Европы и Америки. Это, тем не менее, ничего не говорит об общем уровне российского высшего образования.