Основы культурной политики: «Делайте хорошие спектакли, *****»

– Во, это Мединский идет! В такой походке чувствуется его почерк, – пошутил кто-то из операторов, когда в коридоре раздался грохот и затем – звон разбитой чашки. И, как ни странно, через пару мгновений в зал действительно вошел министр культуры.

Пресс-конференция чиновника проходила в Президентском зале РИА «Новости». Министр, видимо, старался соответствовать статусу зала и по-гроссмейстерски опоздал на полчаса. Предполагалось, что мы будем обсуждать с министром тему «Новая культурная политика России: позиция Министерства».

– Готовится, наверное! Серьезное заявление все-таки собирается сделать. Аппаратная борьба, – объяснял опоздание министра коллега, искушенный в чиновных интригах последних дней.

Уже месяц СМИ обсуждают проект «Основ государственной культурной политики», который создается по поручению президента Владимира Путина. Ответственный секретарь комиссии по разработке «Основ…», советник президента Владимир Толстой старается комментировать эту тему очень аккуратно, чтобы не дай бог не спровоцировать аудиторию «Эха Москвы» на очередную волну разговоров о возвращении сталинизма. Но в начале апреля новостное поле взорвалось. «Интерфакс» опубликовал предложения по «Основам…», где говорилось, что «краеугольным камнем основ государственной культурной политики должен стать тезис «Россия не Европа» и что «необходимо отказаться от принципов мультикультурализма и толерантности».

Правда, довольно быстро отлегло: Владимир Толстой попробовал успокоить общественность, пояснив, что попавший в прессу документ – всего лишь одно из многих предложений и его самые вопиющие фрагменты в итоговый проект не попадут, так как «противоречат стилистике и целям документа, которому следует консолидировать общество». С другой стороны, Толстой вряд ли мог полностью обнадежить, потому что автором скандальных предложений стал не какой-нибудь сумасшедший с фейсбуком, а целое Министерство культуры РФ. К слову, текст предложений Минкульта обильно сдобрен цитатами из Путина и даже самого Мединского (в частности, выяснилось, что министр до блеска отшлифовал цитату Мао Цзедуна – «Пусть расцветают сто цветов, но поливать мы будем только те, которые нам полезны»).

В головах у журналистов сразу же возникла картина, изображающая умеренного лоялиста Владимира Толстого, который как может сдерживает натиск мракобеса-министра Мединского с безумными предложениями его ведомства. И, более того, сейчас, как кажется, государственная повестка страны как никогда открыта для самых неожиданных и резких инициатив.

Во вторник вышло программное интервью Мединского в газете «Коммерсантъ», где он разъяснил свои представления о государственной культурной политике («Если вы поставите оперу «Князь Игорь», в которой Ярославна танцует вкруг шеста, мастурбирует и клянчит кокс у половецкого хана, это и будет разрушение традиционных ценностей»). А теперь министр созвал пресс-конференцию, от которой ждали многого. Например, обличения нерешительности и слабоволия ответственного секретаря комиссии по выработке «Основ государственной культурной политики», у которого не хватает смелости наконец-то назвать вещи своими именами.

Впрочем, скоро стало понятно, что солировать Мединский с разоблачениями и скандальными заявлениями на пресс-конференции не собирается. В зале он появился в компании деятелей культуры, которые вошли в советы по распределению грантов.

– Свою позицию я уже изложил в газете «Коммерсантъ», поэтому повторяться не собираюсь, – с ходу заявил министр, открывая пресс-конференцию с названием «Новая культурная политика России: позиция Министерства».

В этот момент большинство журналистов в зале спокойно вздохнули, быстро осознав, что заметки про противоборство министра культуры с советником по культурной политике им писать не придется. Хотя стало совсем непонятно, какую же позицию Министерства хотел донести его глава, собирая пресс-конференцию. Когда над головой Мединского мелькнула бегущая строка РИА «Новости» «Эксперт: Европа поощряет фашистов и неонацистов на Украине», он продолжил.

– В последнюю неделю довольно много обсуждалась рабочая переписка Министерства культуры по разработке основ государственной культурной политики. В прессу утекла межведомственная переписка, – пояснил Мединский.

– Что значит «утекла»?! – шепотом выругался коллега из одного федерального издания. – Они же сами ее нам и «Интерфаксу» переслали!

Но Мединский в это время невозмутимо заканчивал свое вступительное слово, из которого стало ясно, что на самом деле он собрал журналистов не для того, чтобы что-то разъяснять, а чтобы всего лишь показать новых членов экспертных советов, которым теперь предстоит раздавать гранты Минкульта театральным режиссерам и драматургам. 

Хотя и там было чему удивиться. Например, раздавать поощрения драматургам Министерство Мединского попросило человека, который сам пьесы никогда не сочинял.

– Для меня это решение стало большой неожиданностью – войти в состав экспертного совета, прежде никогда в подобные организации не входил. Тем более неожиданным было приглашение стать председателем совета по драматургии. Я человек в театре сторонний, я просто благодарный зритель. Сам никогда ни одной пьесы не писал, – рассказал о себе литературовед Алексей Варламов, автор добротной биографии Михаила Булгакова (в которой, правда, довольно выпукло просматриваются политические взгляды самого Варламова).

– Впрочем, так, возможно, даже лучше. Получается, что я человек не ангажированный, – попробовал нащупать плюсы в своем назначении Варламов.

Он и его коллеги по экспертным советам далее весьма обтекаемо высказались в том смысле, что будут справедливо выдавать гранты тем, кто их больше всего заслуживает, не вдаваясь в конкретику – и тем более в программные установки предложений Минкульта для проекта «Основ государственной культурной политики».

Однако художественный руководитель театра «Практика» Эдуард Бояков позволил себе некоторые вольности. 

– С попавшими в прессу предложениями Министерства культуры я во многом не согласен. Но там нет ничего такого, из-за чего бы я сказал, что порву свой паспорт и уеду из страны. А слова «толерантность» и «мультикультурализм» мне самому не нравятся. Я хочу, чтобы на смену этим терминам пришли слова «терпимость», «милосердие», «уважение», их и нужно нести в культуре, – как мог поддержал министра Бояков, но тут же добавил то, что вступало в некоторые противоречия с предложениями Минкульта.

– Но не должно быть поиска ведьм и закручивания гаек. Кто-то проматерился на сцене [а потом все его порицают]. Нельзя вешать свастики на улице. Нельзя вешать свастики на телеэкранах. Можно вешать свастики на театральной сцене – когда речь идет о характере и ужасе, который мы переживаем, герое, которого мы разбираем, – сказал худрук «Практики». 

При этих словах министр даже не смутился, а только продолжил внимательно разглядывать свой айпэд.

– Подождите, вы говорите, что искусство – это пространство экспериментов, в том числе и с нецензурной лексикой. Но как это сочетается с тем, что присутствующий здесь министр поддержал законопроект о запрете мата в кино и литературе? – запинаясь, спросил я.

Министр поморщился, отвернулся в сторону.

– А вы законопроект читали? А нашу резолюцию читали? – проворчал Мединский в ответ, все же смерив меня брезгливым взглядом.

– Нет, – честно признался я, в надежде услышать от министра сенсационную трактовку законопроекта о запрете мата в кино.

– Вот! Типичный журналист – не знаю, но скажу! – обрадовался Мединский, показывая на меня.

– Типичная прачечная, – невесело хмыкнул кто-то рядом со мной, кивая на министра культуры.

– Законопроект предполагает, что фильмам с матом не будут выдаваться прокатные удостоверения, – авторитетно сообщил Мединский, не сказав ничего того, что я мог бы прочитать в резолюции его Министерства, а не в прессе. Запрет на выдачу прокатных удостоверений фильмам с матом означает запрет нецензурной лексики на экранах кинотеатров, вне зависимости от того, как министр расставляет слова в этих фразах.

Однако на этом пресс-конференция неожиданно закончилась: из-за того, что Мединский опоздал, она продлилась около получаса, и Президентский зал пора было освобождать.

– Фестивальное кино с матом можно будет и так показывать на фестивалях, но не в кинотеатрах же! – уходя, добавил Мединский, видимо, предполагая, что фестивальные фильмы и кино, идущее в прокате, – это разные вещи.

– Вы же поймите, что министр культуры, как бывший пиарщик, бросает пробные камни. Ну вбрасывает что-то в СМИ, чтобы посмотреть на общественное мнение, понять, что можно, что нельзя, – начал защищать чиновника худрук «Практики» Бояков, когда я к нему подошел.

– И смотрите не на слова, а на конкретные случаи цензуры или чего-то такого, – обнадежил худрук. – Я построил театр, который существует 10 лет, и за это время ни одна гнида не подошла ко мне и не сказала, чтоб я что-то там закрыл.

– Но как же запрет мата в кино? В кинотеатрах и театрах сама по себе уже существует возрастная маркировка. Спектакли и фильмы с матом дети там и так не увидят.

– Делайте хорошие спектакли, *****. А то было бы что маркировать! – мудро ответил мне Бояков.

За дверями пресс-зала опять что-то загрохотало – это, разумеется, выходил министр Мединский.