Что произошло в Париже и что с этим делать

Очень важно – именно сейчас – поддаваясь эмоциям (вряд ли возможно и нужно не), но используя эти эмоции как топливо, попытаться найти силы для честной интерпретации произошедшего.

Пункт первый. Рассматривать расстрел сотрудников газеты «Шарли Эбдо» как эксцесс – неверно. Это закономерность. Убийство совершили мусульмане именно потому, что они мусульмане, что не мешает тому, что абсолютное большинство мусульман такого бы не совершили, и что подобное периодически совершают не мусульмане. Ислам – это идеологическая система. Она имеет ряд четких оснований. Среди них: Аллах – бог, а Мухаммад – его посланник, лучший из людей, жить надо, следуя словам Аллаха и поведению пророка. По поводу этих оснований мусульманин будет бесконечно серьезен, потому что это – не отжившие божки на пыльной полке, а весь мир, органично переплетающийся с его личной жизнью. Если просто – Аллах, Мухаммад, Коран и Сунна – это те вещи, которые создают миропорядок и делают мусульманина живым. Интерпретации возможны – но, по логическим и институциональным причинам (есть центры учености, есть система авторитетов, есть ограничения самого текста), они возможны в довольно узких рамках. Естественным образом, идеологическая система будет изо всех сил защищать свои основания, потому что, если она этого не будет делать, мир рухнет, а человек развалится. 

Пункт второй. В этом смысле мусульмане, очевидно, не уникальны – у каждого есть то, что структурирует жизнь, зачастую это вещи, связанные с теми или иными идеологическими системами прошлого, которые регламентируют наше поведение незаметно для нас. Однако зачастую структуры подобного рода – невероятно эклектичны, их источники не являются системами в чистом виде, так как не способны регламентировать жизнь целиком. К настоящему моменту, наверное, есть лишь две идеологии, которые оказались способны регламентировать частную и общественную жизнь непротиворечиво и тотально, – это либерализм и ислам. Либерализм, в основании которого лежит свобода личности и личность является священной, и ислам, в основании которого лежит практика правильного пути, вкратце описанного в Коране и Сунне, и постоянно уточняемого для конкретных случаев методами, также «вычитанными» в священных книгах. Эти системы похожи тем, что являются идеологическими системами, а также тем, что значительная часть общественных отношений в них регламентируется непротиворечащим друг другу образом. В то же время, эти системы, будучи двумя разными системами, неизбежно будут различаться и, при сосуществовании на одной территории, сталкиваться.

Пункт третий. Свобода бить по авторитетам – является безусловной ценностью либеральной системы. Эмансипационной ценностью – ценностью перманентного высвобождения из тех оков, в которые закованы люди и отношения между ними. И ценностью, таким образом, постоянно проблематизируемой. Потому что оковы дают знать о себе. Но именно возможность автономного человека думать и говорить о запретном, срывать оковы и сбрасывать с постаментов засидевшихся там богов – является ценностью этой системы. Проблема этой системы применительно к общественному строительству состоит в том, что общество невозможно без священных коров: люди теряют возможность друг другу доверять, и именно напряжение между свободой и авторитетом является ключевым для таких обществ. Либеральными радикалами являются карикатуристы. Они радикалы, но радикализм этот особый. Он не требует никого убивать. Он требует разными методами освободиться и освободить других от как можно большего количества оков. И смех среди этих методов – один из важнейших.    

Пункт четвертый. И вот, оказывается, что в одной стране сосуществуют две идеологические системы: в одной самое главное – свобода и борьба с авторитетами, в другой считается, что человек – раб Аллаха, и его предназначение – жить по исламу, залогом чего является следование идеальному пути, важнейшим источником которого является жизнь пророка Мухаммада. И неизбежно одна идеологическая система – людьми ее исповедующими – начинает нападать на другую и людей, ее практикующих. Либеральная идеология нападает на все авторитарные системы. Ислам как авторитарная система имеет институты защиты от нападения на себя и институты нападения на другие системы. Карикатуры на пророка появляются в газете «Шарли Эбдо», люди с автоматами убивают карикатуристов. Это не эксцесс, это логичный результат сосуществования людей, исповедующих ислам и либерализм на одной территории. 

Пункт пятый. Ассимиляции не произошло. Ассимиляция происходит в тот момент, когда остается только одна священная корова. Интеграция же происходит в тот момент, когда священные коровы мирно пасутся на одной поляне. И в данный момент, все священные коровы живы. Более того, все говорит о том, что священные коровы умирают нехотя. Совершенно очевидно, что, например, исламское возрождение на российском Кавказе при всей разнице того, как к исламу относится молодежь и старшее поколение, стало возможным потому, что, хотя в значительно части семей, особенно городских, в позднесоветское время уже не делали намаз, всем было понятно, что Аллах и Мухаммад – это важно. В результате, после 70 лет официального атеизма почти потухшие угли вспыхнули с новой силой. Либеральная Европа в этом смысле создала гораздо больше возможностей для сохранения веры, чем советская власть. Этому способствовало, в том числе, и компактное расселение мусульман в «своих» районах. А это значит, что ислам, имеющий ответы на вопросы современности, никуда из европейских городов не исчезнет (равно как и мусульманские республики в России также никуда не денутся). Поскольку «выгонять мусульман» никто из Европы не станет – это противоречит либеральным принципам, а из мусульман ислам в обозримом будущем никуда не денется – он является функциональной современной идеологией. 

Пункт шестой. Что делать? Противоречие идеологических систем, однако, не мешает людям дружить «через идеологические границы». Большинство людей, тяготеющих к той или иной идеологической системе, не будут ни убивать за пророка, ни рисовать карикатуры, потому что вообще-то это мешает нормальным отношениям у себя в районе или на рабочем месте. Наука о стереотипах и этнических границах, говорит одну определенную вещь: чем больше люди общаются, тем меньше они думают друг о друге стереотипами. И тем дороже для них будут отношения с конкретным человеком, ради которого можно немного отложить общественные ценности – исламские или либеральные. Ведь они – идеология. А идеология – она всегда немного внешняя по отношению к человеческим отношениям. И если дороги отношения – можно попробовать вытеснить «своих» радикалов на границу консенсуса. Идеологические системы невозможно объединить логически. Зато у их представителей могут сложиться близкие отношения, которые сделают возможным сосуществование на одной территории – не теоретическое, а очень практическое и повседневное. Без того кошмара, который произошел в Париже.