Трансфертный зонтик. Как кризис влияет на экономику Северного Кавказа

В разгар скандала вокруг расследования убийства Бориса Немцова Рамзан Кадыров сократил зарплаты на 10% – себе и другим чиновникам. Вскоре то же самое сделали и в Дагестане. На Кавказе, как и в других российских регионах, это, конечно, чистый пиар-ход, рассчитанный на тех, кто не понимает, что основные доходы большинства чиновников – вовсе не их зарплаты. Региональные власти таким образом демонстрируют, что готовы принять тяготы кризиса вместе со всей Россией.

Однако на самом деле экономика Чечни и Северного Кавказа пока что сильно не пострадала. В государственной поддержке этих регионов каких-либо радикальных изменений не происходит. Две федеральные целевые программы, разработанные специально для Северного Кавказа – ФЦП «Юг России» и ФЦП по развитию Ингушетии – находятся, насколько известно, под угрозой пересмотров не в большей степени, чем другие ФЦП. Объем трансфертов из федерального бюджета, например, в бюджет Дагестана на 2015 год предусмотрен примерно на 3 млрд рублей больше, чем в 2014-м. Расходная часть бюджета Чечни в 2015 году на 4 млрд рублей больше, чем в прошлом. Понятно, что этот рост вряд ли будет заметен на фоне инфляции, но в любом случае о сокращениях речи не идет.

Что касается инвестиций в мегапроекты (прежде всего, курортные), то их нереалистичность стала очевидной еще до того, как об экономическом кризисе заговорили как о наступившей реальности: сколько ни вели речь о развитии курортов, а в последний год – и о развитии внутреннего туризма в пику зарубежному – число горнолыжников, жаждущих ехать на Северный Кавказ, заметно не выросло. Даже в Карачаево-Черкесии, где создали-таки новую горнолыжную инфраструктуру в Архызе.

Важная особенность сегодняшнего Северного Кавказа состоит в том, что в условиях крайне слабой, даже по сравнению с другими регионами России, защищенности инвестиций, большинство местных жителей с высоким уровнем доходов почти ни во что в своих регионах не инвестируют, предпочитая инвестициям «демонстративное потребление». И сейчас сокращаются все секторы, обслуживающие такое потребление – от строительства до продажи автомобилей бизнес-класса. Это происходит не столько от уменьшения бюджетных средств, сколько от ожидания такого уменьшения.

Важная особенность сегодняшнего Северного Кавказа состоит в том, что в условиях крайне слабой, даже по сравнению с другими регионами России, защищенности инвестиций, большинство местных жителей с высоким уровнем доходов почти ни во что в своих регионах не инвестируют, предпочитая инвестициям «демонстративное потребление»

Но сильнее всех, пожалуй, пострадали пока импортеры. На Северном Кавказе, особенно в восточной его части, по-прежнему большую роль играют оптово-розничные рынки. Есть целые города, для которых рынок – как системообразующее предприятие. Взять, скажем, дагестанский Хасавюрт: стотысячный город, густонаселенная сельская местность вокруг – и практически все молодые люди, если только не пошли служить по контракту в Чечню и не поехали на заработки в другие регионы России, работают на огромных городских рынках. Но там очень значительная часть товаров – импортируемая, и из-за курса рубля многие предприниматели пострадали очень сильно. Достаточно увидеть, как много торговых точек закрылось. Для кавказских регионов крушение таких центров торговли – очень ощутимая социальная проблема.

Ситуация с постоянно проваливающимися сборами платежей (не только за электроэнергию, но и, например, за газ) – яркая иллюстрация того, как вообще на Северном Кавказе устроены многие сферы хозяйства. Между конечными потребителями и поставщиками имеется хорошо налаженная и абсолютно «несгораемая» система посредников. Контроль над посредническими структурами – предмет большого торга в местных элитах. Страдают от этой системы в первую очередь конечные потребители: чтобы покрыть «пропажи» газа или энергии из сетей, на них навешивают долги за то, что они реально не потребляли, а потом с ОМОНом отключают от снабжения. Насколько эта система устойчива, говорит хотя бы такой пример. Известно, что в Дагестане работали десятки кирпичных заводов, годами «неофициально» потреблявших газ. Это, конечно, многим не нравилось, в том числе потому, что о проблеме не раз писали федеральные СМИ. Так вот, чтобы как-то с этим справиться, легче оказалось принудить ряд заводов закрыться, чем изменить все, что связано с оплатой. В результате уменьшения числа кирпичных заводов, кстати, пострадала местная строительная отрасль – до недавнего времени в Дагестане одна из самых жизнеспособных и конкурентных.

Во всех республиках Северного Кавказа социальная жизнь в значительной мере базируется на отношениях «патрон – клиент», при которой обязательным «входным билетом» на госслужбу или в бизнес является поддержка со стороны влиятельных лиц, занимающих высокое положение на общественной лестнице.