Автомобиль Lada Largus на сборочном конвейере завода ОАО «АвтоВАЗ» в Тольятти.
Фото: РИА Новости
До 2014 года Россия жила без внятного экономического курса. Он закончился в 2004 году, с уходом в отставку правительства Михаила Касьянова: тогда его кабинет министров еще хоть как-то пытался проводить реформы (или как минимум – их формулировать). Спустя 10 лет инерционного развития, шатания между концепцией энергетической сверхдержавы и рыночных реформ, Россия наконец нашла свою главную идею НЭПа – импортозамещение. Сейчас об этом не говорит разве что ленивый. А ведь еще в предвыборных программах Путина 2012 года все было совсем иначе.
Любовь к импортозамещению была заложена еще в предыдущие годы: эта цель декларировалась в фармацевтике, сельском хозяйстве, машиностроении. До 2014 года, до санкций, Крыма и всего того, что сегодня определяет совершенно новую логику российской власти, складывался весьма прочный симбиоз интересов лоббистов и обиженной на Запад власти. Но этот симбиоз был, если можно так выразиться, дружелюбным, а инструменты поддержки отечественного производителя – ну очень точечными. В 2012 году в предвыборной экономической статье для «Ведомостей» Путин писал про важность привлечения инвестиций, строительство крупных отраслевых холдингов, которые должны стать глобальными и при этом обязательно рыночными игроками, о вредности протекционизма («чрезмерный протекционизм всегда приводит к застою, низкому качеству и к высоким ценам»), о необходимости продолжить зазывать в Россию иностранные компании для создания тут локализованных производств. И считалось, что не важно, если компания иностранная – главное, чтобы свой продукт она создавала из российских материалов и руками российских рабочих. В общем, иностранцам посылали сигнал: вы нам технологии и капитал, мы вам дешевую рабочую силу и условия для неплохих прибылей. И было понимание, что закрываться от Запада нельзя.
И вот наступил переломный 2014 год, и из аморфного, плохо сформулированного, противоречивого, инерционного экономического курса вдруг стало выкристаллизовываться некое реальное содержание. Импортозамещение стало главным и едва ли не единственным пунктом новой экономической политики. Симбиоз лоббистов и власти очень быстро трансформировался из фонового вялотекущего явления в двигатель «прогресса». Началось все с продуктового эмбарго. На тот момент Кремль уже совершенно четко понял, что от Запада ни технологий, ни капитала не дождаться еще много-много лет. Но свой звездный час наступил у многих отраслей: идеи запретить (например, импорт медоборудования), ограничить (закупки импортного), обязать (покупать российское) посыпались как из рога изобилия.
И теперь импортозамещение становится такой экономической «духовной скрепой». Этого требует Андрей Исаев на первомайской демонстрации, Путин и производители – от правительства, рабочие на российских заводах – от боссов. И то, что казалось до Крыма нереальным, после оформляется в реки нормативных актов.
