Порог терпимости - население не готово бунтовать из-за кризиса

Настроения портятся медленнее | Массовые акции как исключения | Города-заводы – потенциал есть | Невозможность консолидации

Отсутствие видимой социальной напряженности в первые месяцы кризиса объясняли отложенным эффектом. Зима и весна должны были расставить все по своим местам. О протестах заговорили сначала оппозиционные политики, а потом и чиновники. Но одно дело, когда революции предрекает Борис Немцов, другое - когда протестов начинают публично опасаться власти. В феврале президент Медведев отметил угрозу экстремизма и рост протестных настроений в результате обострения социальной обстановки. Пока опасения властей и надежды оппозиции преждевременны. Протестные настроения есть, а протеста как такового почти нет.

Последние социологические вопросы подтверждают эту гипотезу. Всплеска социального протеста цифры упрямо не показывают. Например, по данным исследования «Левада-Центра» «Социальные настроения в марте 2009 года», так называемый Индекс социальных настроений уменьшился на 6% по сравнению с декабрем прошлого года. «Настроения в обществе стали портиться медленнее. С учетом сезонного снижения настроений в конце зимы – начале весны, нынешнее ухудшение общественных настроений выглядит незначительным», – отмечает Марина Красильникова, руководитель отдела изучения доходов и потребления «Левада-Центра». Пока растет лишь «ожидание протестных выступлений».

В ноябре 2008 года только 18% россиян ожидали протестных выступлений, а в марте уже 32%. При этом в декабре прошлого года о возможности своего участия в акциях протеста заявили 20%. В марте в выступлениях против роста цен и падения уровня жизни готовы выступить уже 26% жителей страны. По словам экспертов «Левада-Центра», это не так уж и много: аналогичный показатель демонстрируют опросы, проведенные в 2003, 2005 и 2006 годах.

Массовые акции как исключения

При этом те заметные акции, которые успели пройти в России в последние месяцы, – скорее локальные, и совсем не похожи на грозу перед бурей. Хороший пример –декабрьская многотысячная демонстрация во Владивостоке, на которой автомобилисты Приморья отстаивали свое право на покупку и продажу японских «праворулек». Акция стала известна благодаря неожиданной репрессивной реакции со стороны властей – митинг разогнали.

Но на Дальнем Востоке проблема иномарок поднимается уже не в первый раз, отмечает вице-президент Центра политических технологий Георгий Чижов. Демонстрации там проводятся уже несколько лет и к подобному развитию событий могли привести и два года назад. Так сложились обстоятельства, что «пазл сложился» именно в декабре прошлого года. При другом информационном фоне митинг там даже бы не заметили. Другой пример – Алтайский край, где активно митингуют обманутые дольщики. Но этот депрессивный регион с сильной ячейкой КПРФ всегда отличался заметной митинговостью (например, самый массовый в России митинг против монетизации льгот зимой 2005 года состоялся именно на Алтае).

Города-заводы – потенциал есть

Как будет меняться картина по мере развития кризиса? Дискуссию о будущем кризисных социальных протестов в России задала известная статья экономиста Евгения Гонтмахера в газете «Ведомости», предрекающая чуть ли не социальную революцию. Другие эксперты более осторожны в прогнозах. Если заметные социальные протесты и будут, то в городах-заводах. «Взрыв случится, если чиновники не будут идти с людьми на контакт, а среди рабочих заведется активист-экстремист, который “поднесет спичку”», – не исключает политолог, руководитель группы «Меркатор» Дмитрий Орешкин.

Впрочем, пока в тех городах, где массовые увольнения начались еще в прошлом году (Нижний Тагил, Байкальск, Саянск и др), протестных акций не замечено. Лидер профсоюзной организации Ford Алексей Этманов утверждает, что по-другому и быть не могло. Сокращенные сотрудники в первую очередь начинают судорожно искать альтернативы – либо в городе, либо за его пределами, времени и организационного потенциала для проведения акций просто нет: «Время стачек и забастовок уходит. Они непродуктивны с точки зрения отстаивания своих прав. И уместны лишь как крайняя мера».

В любом случае, даже если в отдельных регионах ситуация и будет развиваться по негативному сценарию, массовый консолидированный протест маловероятен. Причина – отсутствие в России единого рынка труда, – считает Андрей Рябов, член научного совета Московского центра Карнеги. Рынок труда в России, отмечает он, разбит на группы изолянтов. В перспективе протестов не избежать, но носить они будут изолянтный характер.

Невозможность консолидации

Политолог Владимир Гельман из Европейского университета Санкт-Петербурга отмечает, что нечто похожее в 2000-е годы происходило и с другими протестными общественными движениями: разрозненные протесты против «уплотнительной застройки», в защиту прав автомобилистов, мелкого бизнеса и т.д. оставались явлениями локального масштаба, а координация этих движений в различных регионах носила спорадический характер.

В целом, по словам Гельмана, перспективы массового общенационального протеста пока что выглядят сомнительными. Для такого развития событий в стране нет ни общенациональных структур мобилизации, ни единой «мишени» протеста, ни, наконец, влиятельных лидеров, дезертировавших из правящей группы и способных этот протест возглавить и канализировать. До последнего будут держаться и города-миллионники. Здесь больше возможностей для социального дрейфа, легче переквалифицироваться и сменить сферу деятельности; а среднему классу, офисным работникам, сложно объединится, – скорее, они опять же будут заниматься индивидуальным выживанием.

Порог терпения, отмечают эксперты, у российского общества очень высок. Протестные настроения выльются в реальный протест лишь в случае полного отсутствия социальных альтернатив. Пока же большинство будет искать индивидуальные варианты собственного спасения – будь это переквалификация, переезд в другой город, дауншифтинг или дачное хозяйство.