Дмитрий Рогозин. Фото: Сергей Авдуевский / ТАСС
«Сталин возглавил рейтинг выдающихся россиян», – сообщили СМИ на этой неделе со ссылкой на опрос Левада-центра. Разгорелись новые споры о безнадежности российского народа и его любви к сильной руке, рейтинг прокомментировал даже пресс-секретарь Владимира Путина – в общем, новость приняли настолько серьезно, что образовалось место для ее разоблачения. Опросы лгут, а интервьюеры Левада-центра рисуют 95% информации сами, призналась в фейсбуке политическая активистка, работавшая опросчиком несколько месяцев. По-настоящему опрошенными, по ее словам, оказываются только те, кого опросить легче всего, – словоохотливые пенсионеры. Поэтому и лидирует в опросах Сталин. Да, фальсификации огромны, и опросы действительно не охватывают часть населения, признает самый квалифицированный интервьюер страны, социолог Дмитрий Рогозин, возглавляющий Центр методологии федеративных исследований РАНХиГС. Уже 18 лет он непосредственно опрашивает людей и исследует проблемы смещения и искажения данных. Он подробно объяснил Republic, что на самом деле могут показывать результаты опросов и почему, отвечая на вопросы о политике, люди держат фигу в кармане.
– Вы читали пост бывшей опросчицы о том, как она рисовала цифры? Что вы о нем думаете?
– На мой взгляд, автор поста в разы преувеличил и раскрасил полевую ситуацию, и на деле получилось выпячивание частного случая. Например, фразы вроде «все и всегда говорили», обобщения, что анкеты заполняются дома всеми, – это явные преувеличения. Интервьюеры в таких полях редко общаются друг с другом и не могут судить обо всех. Супервайзеров не называют кураторами, такое деление на группы выглядит очень странным, а смещение выборки не может быть таким большим, чтобы 98% были людьми от 60 лет. Любой долго работающий в отрасли человек видит подлог в таком тексте.
Но отстраняться от него, делать вид, что это никчемная, постановочная провокация, тоже не следует. На сайте ВЦИОМа есть наша книга 2015 года именно об этом – «Насколько разумна наша вера в результаты бумажных квартирных опросов». В результате наблюдений и реализации экспериментальных планов мы получили устойчивую цифру: около 40% анкет, собираемых на бумаге, фабрикуются интервьюерами. Независимо от компании. Это классические поквартирные опросы, которые делаются для социально политических исследований Левада-центром, ФОМом и ВЦИОМом и крупными маркетинговыми компаниями, которые тоже занимаются социальными опросами.
– Бумажные – это устаревшая форма опросов по сравнению с телефонными? От нее сейчас уходят или нет?
– Да. Года два назад у нас прошла активная волна дискуссии о фабрикации данных, и это как раз подтолкнуло опросные компании резко переключаться на телефонные опросы, потому что они лучше контролируются. Региональные компании, которые активно используют поквартирные опросы, уже заканчивают переход с бумаги на планшеты: интервьюер отмечает ответы на планшете, а параллельно ведется аудиозапись и тегирование по месту расположения. Но самое любопытное, что, когда начинали, у нас было наивное мнение, что нужно просто освободиться от бумаги, которая толкает людей, даже честных, стать мошенниками. А когда перешли на планшеты, обнаружили, что и там фабрикаций хватает. Они просто становятся другими. Но их меньше. Если на бумаге это около 40% фабрикации, что очень много, то на планшетах это уже около 10–15%, что уже более-менее. А если компания проводит нормальный методический аудит и хорошо налажен оперативный контроль, эту цифру можно снизить до 2–4%. Но и телефонные опросы постепенно теснятся новыми технологиями. Лет через пять-десять, полагаю, они будут вытеснены онлайн-технологиями.
– У Левада-центра есть специфика по сравнению с ВЦИОМом или ФОМом? Они больше или меньше пользуются современными технологиями?
– К сожалению, Левада-центр по сравнению с ФОМом и ВЦИОМом отстает. Лев Гудков (директор Левада-центра. – Republic) занял ретроградскую позицию в этом вопросе. Он искренне верит, что поквартирные бумажные опросы позволяют получать более искренние ответы. Мы много полемизировали с ним и его командой, но у него есть свои доводы. Они основаны не на методических экспериментальных планах, а на его личных убеждениях. В методических кругах с удивлением обсуждается, что один из игроков большой тройки опросных компаний часто использует устаревшие технологии, да еще их активно защищает.
– А как все это вскрылось два года назад?
