Иван Миодушевский. Екатерине II передают письмо Маши. 1861 (На сюжет повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка»)
Человек неизбежно задает себе одни и те же вопросы: в чем смысл жизни, как строить отношения с другими, свободен ли он в своих действиях или все предопределено. В каждой культуре эти вопросы решаются по-разному: опыт того, как это происходило в России, зафиксирован в русской истории и литературе. Автор курса лекций для проекта InLiberty «Любовь, война, свобода и другие русские вопросы» Юрий Сапрыкин считает, что разговор об этом «поможет нам понять себя, а вернее, ту заданную культурой оптику, через которую, иногда не сознавая того, мы видим мир». Первая лекция, расшифровку которой публикует Republic, посвящена теме счастья. Чем счастье Пушкина отличается от счастья Достоевского или Набокова? И как советская культура проводила непрерывную психотерапевтическую операцию с вверенным ей народом, позаимствовав инструменты у русской классики?
Все началось с «Полки» – проекта о самых главных, о самых значительных русских книгах, про которые группа моих коллег – литературоведов и критиков – пытается рассказать как-то по-новому, на современном языке для следующих поколений.
Кода мы начали его делать, мы начали рисовать разного рода схемы, пытаясь понять, какие есть у русской литературы разделы, части, членения, узлы, силовые линии (как хотите это называйте), как ее можно структурировать и классифицировать. И довольно быстро стало понятно, что вообще на протяжении тех двух с небольшим веков, которые существует русская светская литература, у нее есть несколько сквозных тем и вопросов, которые ее чрезвычайно заботят, не сказать мучают, к которым она постоянно возвращается. Наверное, как и у любой другой литературы и культуры вообще.
Неудивительно, что эти сквозные темы и постоянно возникающие вопросы примерно совпадают с тем перечнем мыслей, вопросов, которые мы задаем себе, и проблем, которые мы пытаемся для себя разрешить, когда остаемся в одиночестве, мучаемся бессонницей в глубокой ночи. Есть все как бы объясняющее выражение – «экзистенциальные вопросы» (давайте я его произнесу один раз, чтобы больше не приходилось ломать язык), в общем, это они. Это вопросы самого общего порядка. Зачем жить? Как мы умираем? В чем смысл всего происходящего? Что такое любовь? Что такое жизненный успех? Зачем нам деньги, есть ли от них какой-то толк? (Да, иногда в голову приходит и такой вопрос русским писателям.) Мы решили сначала на «Полке», потом в виде такого лекционного курса попробовать эти силовые линии прочертить и расшифровать.
Зачем это нужно? В традиционном обществе человек, когда задается таким вопросом, понимает, куда идти – к священнику, к жрецу, к брамину, к какому-нибудь гуру. И спрашивает его: «О, высокое преосвященство, зачем жить?» Тот дает ему освященные некоторыми традициями ответы. Как ни крути, мы живем в секулярном мире, где этот метод не то чтобы не работает, он требует, как говорил Кьеркегор, «прыжка веры», не у всех на это хватает «прыгучести», и поэтому нам интуитивно кажется, что с этим вопросом глупо куда-то ходить – можно поговорить с близким другом или подругой в три часа ночи на кухне. А так, это вообще не тема для светского современного человека.
На самом деле, если мы посмотрим вокруг себя, то оказывается, что ничего важнее этой темы нет. Для разрешения этого вопроса вокруг нас наросла за последние годы огромная индустрия – коучи, тренинги, книжки по селф-хелпу, курсы личностного роста, психотерапевты. Бесконечное множество людей, которые под разным соусом занимаются этим (иногда за немалые деньги) и дают нам вместо брамина и жреца ответ на вопрос – «как жить?». Освященные как бы уже не религиозной, а научной или гуманитарной традицией. При этом в русской культуре внутри языкового и культурного мира, в котором мы живем, вместо всего этого есть одна важная институция, которой почти ни у кого в мире нет, которая почти нигде этой роли не выполняет – это та самая пресловутая русская литература, которая, как нас учили с первого класса средней школы, на все эти вопросы, в общем, убедительно ответила. Ответила таким образом, что это потрясло весь мир, поменяло представление человека о том, как жизнь вообще устроена, и о самом себе.
