КПРФ перед повторными выборами в Приморье оказалась в крайне непростой ситуации. Партии надо было не потерять лицо перед своими избирателями и при этом не поссориться с властью. Найти идеальный выход из сложившейся ситуации было невозможно.
Коммунистический кентавр
Компартии еще со второй половины 1990-х годов свойственны черты политического кентавра: она совмещает в себе разные, на первый взгляд несовместимые качества – протестность и конформизм. С одной стороны, партия позиционирует себя как последовательно оппозиционную, системную и принципиальную альтернативу действующей власти. Формированию такого образа способствовала история партии – она является де-факто преемницей КПСС (де-юре это невозможно из-за решения Конституционного суда). А раз так, то ей не надо было доказывать электорату свою истинную оппозиционность – достаточно было демонстрировать верность партийной традиции, помноженной на национал-патриотизм, который стал соседствовать в сознании многих коммунистических функционеров с официальной марксистско-ленинской идеологией еще в советское время.
Поэтому когда на разных этапах истории КПРФ с ней конкурировали самые разные партийные проекты – от леворадикальной Российской коммунистической рабочей партии (РКРП) до спойлерских «Коммунистов России» – у партии Геннадия Зюганова всегда находился железный аргумент: мы аутентичные коммунисты первого сорта. Другие проекты могли отнимать у КПРФ часть ее периферийных избирателей, но оказывались не способны проникнуть в ядро партийного электората.
С другой стороны, КПРФ после президентских выборов 1996 года (когда стало ясно, что никто коммунистов к власти не допустит) стала договариваться с властью. Когда надо было провести через Думу бюджет, руководство партии отряжало несколько десятков «заднескамеечников» проголосовать за него – а ведущие функционеры КПРФ демонстративно голосовали против. В 2000-е позиции КПРФ в Думе ослабли, и немалая часть избирателей партии перешла на сторону власти. В этой ситуации коммунистам надо было элементарно выживать – и их сговорчивость существенно увеличивалась.
Если бы она это делала ТОЛЬКО в Приморском...
При Путине произошло одно очень примечательное событие: имитационная система, возникшая в СССР, достигла полной зрелости. Сначала большевики именем трудового народа уничтожили настоящие профсоюзы, а их лидеров расстреляли, потом, пообещав крестьянам землю, сделали их крепостными. Потом приняли Конституцию 1936 года и тут же установили систему троек, которая расстреливала и сажала обвиняемых без предоставления им адвокатской защиты и без судебного процесса как такового. Победив фашизм, государство заимствовало государственный антисемитизм, начав убийством Михоэлса, а затем расстрелом членов антифашистского еврейского комитета, в числе расстрелянных были поэты, писавшие на идиш, и только смерть Сталина остановила дело врачей, по итогам которого должны были произойти не только расстрелы медиков, но и еврейские погромы.
В послесталинские времена имитация продолжалась, вся гуманитарная наука была подавлена вульгарным марксизмом-ленинизмом, преспокойно трудился гонитель генетики академик Лысенко. Окончательно деградировал комсомол. Молодежь туда в школе заманивали добровольно-принудительно, а после школы и особенно после службы в армии молодежь стремилась выбыть из этой организации, чтобы не платить взносы и не ходить на комсомольские собрания.
Сегодня имитация проникла во все поры государственного механизма: имитация прав граждан, имитация суда, имитация выборов, имитация партий. Что в КПРФ коммунистического, кроме названия? Ничего. Что в ЛДПР либерального и демократического? Ничего. И только распил бабла носит настоящий характер.
Выборы, выборы, кандидаты пи... ры
Коммунизм, как учение, давно умер, а коммунистические партии почему-то ещё остались. Вот мы и видим эту пустоту, которая пытается казаться чем-то твердым и сильным.
похоже в Приморском крае власть скрывает преступления.