Владимир Путин. Фото: Goran Tomasevic / Reuters
Февральские соцопросы фиксируют очередные рекорды недоверия граждан к власти, рейтинг Путина достигает какого-то очередного исторического минимума, а словосочетание «крымский консенсус» как актуальный политический термин не дотянуло до своего пятилетия. По всей логике, это плохие новости для власти, более того – трудно сомневаться в том, что власть действительно, знакомясь с очередными цифрами (а есть ведь еще «опросы ФСО», играющие в отечественном политическом фольклоре очень важную роль скрываемой правды – скрываемой, значит, существующей и по умолчанию более мрачной, чем то, что говорится публично), хватается за голову и не понимает, как ей быть дальше – закручивать гайки, изобретать социально-экономические компромиссы, аннексировать Белоруссию, отключать интернет? Советская традиция, которую никто не отменял, подразумевает, что высшей формой авторитаризма должен быть культ личности, и вроде бы признаков культа личности в нынешней российской реальности хватает, но не стоит покупаться на самые поверхностные внешние проявления – тот культ личности, который помнят у нас, был привязан к тоталитарному строю, а его в России нет, и вместо культа личности – культ рейтинга, то есть к «личности» в каждый конкретный момент должна прилагаться социологическая справочка, без которой ценность «личности» не очевидна ни подданным, ни ей самой. Давняя традиция, заложенная, по крайней мере, во времена политтехнологических экспериментов, приведших к появлению Путина, заставляет российский правящий класс именно к рейтингам относиться как к самому бесспорному критерию эффективности царствования. Ближе к ста процентам – хорошо. Пятьдесят и ниже – плохо, паника. Конечно, пусть они паникуют, это даже полезно, но все-таки стоит иметь в виду, что паникуют зря.
Люди, сделавшие когда-то Путина президентом и подсадившие его на рейтинговую иглу, давно выпали из власти. Их сменщики и сменщики сменщиков похожи на тех героев эксперимента в курилке, когда первые курильщики по какой-то причине говорили шепотом, потом пришли новые и тоже стали шептаться, первые давно ушли, и уже не у кого спросить, почему все говорят шепотом, но никто не решится заговорить в полный голос – все исходят из того, что шепот зачем-то нужен. Ситуативные политические потребности 1999 года давно утрачены, но желание стопроцентной лояльности передается от одного кремлевского поколения другому как святыня. Люди играют в «Путин это Россия», не понимая, что сами копают себе могилу, намертво привязывая существующую российскую государственность к одному конкретному физлицу – не будет его, не будет и всего остального. Рейтинговое падение, воспринимаемое ими как неудача, очевидно, должно стать для них вызовом, и сейчас они сидят в своих кабинетах и бункерах, придумывая, как вернуть социологические цифры на уровень 2014 года. Наверняка даже могут и придумать, вопрос – зачем?
