Москва, 6 июня 2020 года
Мария Покровская
На прошлой неделе Центр социального проектирования «Платформа» выпустил отчет о майском исследовании ожиданий общества и бизнеса от периода восстановления после карантина «Возвращение с войны. Запрос на новую общественную среду». В его основу легли онлайн-опросы 1000 респондентов по всей России, 25 интервью с представителями малого и среднего бизнеса и 20 экспертном интервью). Согласно результатам исследования, 54% опрошенных ожидают существенного изменения порядка вещей в посткризисном мире, 69% респондентов прогнозируют долгосрочную стратегию экономии, 75% полагают, что государство должно сейчас поддерживать в первую очередь малый и средний бизнес – и только 27% считают, что государство должно усилить контроль за обществом. Republic публикует выдержки из онлайн-дискуссии экспертов, участвовавших в подготовке отчета.
«Придется привыкать к новому статусу и новому миру»
Полевой исследователь и методолог Илья Штейнберг
Падение доверия было ожидаемо, потому что в экстремальной ситуации критерии доверия и недоверия становятся жестче. Они определяются через ожидание определенных действий в неопределенной ситуации. А сейчас для многих сложилась ситуация настолько экстремальная, что утрата доверия -нормальная реакция на ненормальные обстоятельства. В итоге все надежды, тревоги и ожидания сосредоточились на своем ближнем круге.
Уровень доверия прямо зависит от того, насколько люди верят в то, что им говорят. Проблема в том, что у нас есть информация, но нет знания, потому что эта информация слишком разноречива. Все, что мы имеем – это только мнение, которое можно определить как недостаточное знание. Даже когда мы, профессионалы, пытаемся вникнуть в имеющиеся описания ситуаций, например, по уровню смертности, мы остаемся в недоумении. Как считать смертность, в конце концов? Весь мир считает по методике ВОЗ – фиксируя «смерть с вирусом». Но в России считают «смерть от вируса», отсекая все сопутствующие заболевания и фиксируя только вирус как непосредственную причину летального исхода. Если ситуацию в Нью-Йорке пересчитать на ситуацию в Москве, то у них смертность завышена в 15 раз. В результате даже у профессионалов представление о том, что действительно происходит, оказывается достаточно неопределенным, и понятно, что «доверию» здесь просто нет места.
Нашу текущую ситуацию часто сравнивают с девяностыми. Когда люди остались без работы и поддержки, когда источники существования оскудели, и нужно было рассчитывать только на себя. Когда многие начали делать то, чего от себя не ожидали. Учителя, завлабы, инженеры начали торговать, открывать бизнесы, нарушать законы и рисковать жизнью, поняв наконец, что они все могут пережить, и что пока ты жив, ничего не потеряно. Но сами же респонденты указывают несколько коренных отличий. Тогда было мало поддержки, но зато много свободы. А сейчас – мало свободы и вместо поддержки декларативная «забота» государства о гражданах, если же и поддержка, то далеко не всем. Другое отличие – тогда произошел прорыв плотины невостребованных компетенций, шла конвертация знаний и умений в какие-то новые скилы и компетенции. Но сейчас стоит вопрос, много ли вообще людей обладают такими компетенциями, которые можно во что-нибудь конвертировать. И это очень острый вопрос.
Самая сильная метафора, с которой я столкнулся, была от представителя бизнеса. Представьте, говорил он, мы летим самолетом, в котором есть бизнес-класс и эконом-класс. Но наш самолет уже прошел точку невозврата и летит в неизвестность. Конечно, в бизнес-классе сидеть комфортней, как и вообще здоровому и богатому человеку легче переносить опасности, чем бедному и больному. Но самолет-то у нас один, и на траекторию его полета ни богатство, ни знаменитость уже никак не влияют.
Отдыхающие в центре Москвы, июнь 2020 года
Казалось бы, тревожность и депрессивность должны «плющить» всех одинаково. Но все же есть категория людей, которой именно в карантине жить хорошо. Сошлюсь на неврологическую метафору. Симпатическая и парасимпатическая система у нас – это как газ и тормоз. Симпатическая при сильных стимулах превращает нас в боевую машину. А парасимпатическая переводит в релаксирующее состояние. В первые дни изоляции у людей с деятельностной ориентацией возникает масса идей: записаться на все вебинары, много чего еще сделать полезного. Но потом из-за перенапряжения парасимпатической системы наступает спад. Больше всего страдают от него, условно говоря, «борцы». Не с кем драться, морды у ковида нет, чтобы ее набить. Наступает депрессивное состояние. А вот те, кто привычно замирают по жизни, кайфуют, потому что с них снято вечное чувство вины за «непротивление» трудностям и отказ от поиска лучшей доли. Все одинаково замерли в изоляции – ну и мы должны сидеть. В этой ситуации им реально комфортно.
Но люди, сами делающие свою биографию, демонстрируют удивительные способы превращения обстоятельств в возможности. Среди них много предпринимателей, которые рассуждают примерно так. Да, обстоятельства изменились, но я-то нет, и моя ценность как человека не изменилась. Пусть многие планы и надежды я похоронил, но это уже не первая зима. Люди с такой позицией в конце концов выбираются из депрессивного состояния и становятся даже более успешными. Больше всего это похоже на работу горя: отрицание утраты – оплакивание утраты и организация поддержки окружения – формирование нового отношения к потере и продолжение жизни. Так вот на начальной, депрессивной стадии как раз и падает доверие к институтам и окружающим. Но затем наступает стадия адаптации – нужно решать кучу новых проблем в изменившихся условиях. Приходится привыкать к новому статусу и к новому миру. Главное – быть здоровым. Потому что пока мы живы, ничего не потеряно.
В отношении власти тоже начинается процесс осмысления и взаимного приспосабливания. Первое время происходит дистанцирование от власти и попытка изолироваться от нее: «государство нам вообще не нужно, оно только мешает жить». Вообще, исторически у нас сложилось так, что образ лучшего правления – это когда вы (то есть власть) сами живете и нам даете жить. Просто не лезьте особенно в наши дела. А когда эта условная договоренность нарушается, действия власти опознаются как противоречащие здравому смыслу. Хорошая новость состоит в том, что ведь и эта ситуация исторически нам достаточно привычна. За этим стоит история нашего народа, и она подсказывает, как нам действовать – подсказывает не только народу, но и власти. Так что ресурсы для адаптации к новой ситуации у нас на самом деле очень большие.
Офисный работник на московской улице, июнь 2020 года
Мария Покровская
«Это не политизация, а карнавальный бунт»
Завкафедрой местного самоуправления НИУ ВШЭ Симон КОРДОНСКИЙ
«Доверие» – это только формальная реакция на вопрос «Доверяете ли вы?». Что бы нам ни писали в анкетах, когда начинается содержательный разговор, особенного доверия к власти не прослеживается. Во всяком случае, с ним тесно соседствует подозрение, что в каких-то инстанциях людьми пробуют манипулировать и что в личной и хозяйственной жизни на эти «инстанции» положиться нельзя, а значит, нужно самим решать свои проблемы. Вполне ожидаемое следствие состоит вот в чем: как поступать в ситуации пандемии, каждый решает сам.
