Бывший президент Ирана Ахмадинежад проехал на автобусе, как какой-нибудь скандинавский премьер, и все испортил. Размыл критерии, подменил ориентиры. Смешал добро со злом, а мы любим, чтобы завернули отдельно.
Если бы в автобусе застукали Саркози, Блэра, безымянного скандинава, везде бы об этом написали в назидание. А тут – почти не заметили. Чтобы бывший президент ехал на работу на автобусе – такое бывает только в нормальных странах. И то, прямо скажем, не во всех. Мы так тоже хотим – кроме тех, кто боится, что без господдержки не устоит перед соблазном однополого секса, – а остальные стремятся. Для того и боремся против особняков с лимузинами у чиновников.
Ведь демократия, она где? Где президент, отслужив свой срок, уходит, в чем пришел: в свитере, в косоворотке, в лаптях, – возвращается к преподавательской деятельности и едет на работу на общественном транспорте, своевременно и правильно оплатив проезд. Где так, там и демократия, справедливость, гуманность, – жизнь прошли не то что до половины, а до конца. Дальше ехать некуда, конечная, «Университет», просьба освободить вагоны.
Выходим, а тут – Иран. Свободней самой Америки. Какой бывший американский президент может позволить себе автобус? Только если персональный: на, катайся, будешь как все.
Всякий, кто наблюдает за Ахмадинежадом чуть дольше, знает, что все по-честному. Он, еще когда избирался мэром столицы, жил в маленькой квартире на окраине, одевался в местную «Большевичку», ездил на старом «пежо», таким перешел и в президенты, а теперь – в бывшие. Все избирательные кампании строил на своей честной бедности. Так что если картинка старше, чем прошлая неделя (хотя иранцы пишут, что свежа), значит, на автобусе едет действующий президент, кандидат в президенты, мэр, не важно. Вокруг все равно Иран.
Диктаторы кончают по-разному: в мавзолее, на кладбище героев, в тюрьме, на виселице, в больнице одной из дружественных стран, под трибуналом в Гааге, в особняке под охраной. А если в троллейбусе, то это не диктатор, а что-то другое. Я время от времени пишу про то, что Иран не диктатура, а самобытная демократия, последний раз – недавно, вот здесь. Но сегодня я не про Иран.
Спрос разума
Текущее лихо всегда кажется самым злым, нынешняя беда самой жгучей. А избавление от них – самым спасительным. Сейчас мы страдаем от того, что вокруг воруют, обогащаются, утопают в незаслуженной роскоши, гордятся ворованным. Украдут на миллион, и потом поедут по проспекту со свистом и гиканьем, а кто не поберегся – кнутом.
Нам же хочется, чтобы наш ехал в Кремль, в Белый дом, в мэрию на метро и автобусе с одной пересадкой, лучше – с двумя, жил в панельном многоэтажном доме, отдал детей в школу во дворе и на выходных чапал на дачу на старом «ситроене». И тогда наступит долгожданное счастье.
Но можно жить в панельной многоэтажке, ездить на работу в автобусе, вернуться к преподавательской работе и быть Ахмадинежадом, а жизнь в стране будет как в Иране, Белоруссии, на Кубе, в Венесуэле, красной Кампучии. Можно быть честным, неподкупным, скромным идиотом, фанатиком, носителем абсолютного экономического безумия или внешнеполитической истерики.
Можно не брать ни золота, ни серебра, ни меди в поясы, ни сумы на дорогу, ни двух одежд и замучить страну. Отдавать половину обкомовского пайка детям и ходокам и не задумываться, почему у тебя в государстве есть вообще пайки с ходоками.
Хождение в старом пиджаке без галстука, в часах «Полет», френч – один, сапоги – одни, носки в ассортименте – все это никак не гарантирует, что вокруг разумно, гуманно устроенная жизнь, справедливая и удобная страна.
Скромность властей в быту и личной жизни, нетребовательность к собственному потреблению совершенно не означает, что сейчас и мы заживем. Человек кристально чистых помыслов может истерзать свой народ, и помыслы его не омрачатся.
Лукашенко и Фидель Кастро – скромные и нетребовательные люди, особенно по сравнению с нашими. Мао и Сталин были совершенные аскеты рядом с Тито. Советская пропаганда упрекала фашиста Тито в том, что он живет во дворцах, но мало кто променял бы его Югославию на СССР.
С честностью и скромностью совместимо все, любая степень глупости, дикости и жестокости. Талибы по большей части честны. Я был в гостях у двух из семи иранских аятолл, оба жили интеллигентными аскетами. Есть, конечно, куда падать, низшая точка – это вороватая жестокость, но и честная – более чем встречается. Спрос разума рождает чудовищ. Спрос на честность и справедливость – тоже способен родить.
Как хозяин
В начале гражданского пробуждения, когда обсуждались протесты за доллары и могут ли искренне хотеть перемен состоятельные Кудрин и Ксения Собчак, в речах поминали единственную куртку Сергея Удальцова. Он сам первым и поминал. Наличие единственной куртки, однако, может означать выдающуюся честность, аскетизм и проч., но никак не является условием успешного управления страной. Зато есть подозрение, что властитель, не носящий двух одежд, может заставить и других носить одну. Не увидит проблемы в том, чтобы кто-то в его стране не имел двух, самому вторая не нужна, и эти обойдутся.
Как, собственно, и бывало с советскими людьми. Там, случалось, и две жизни ходили. Я тоже донашивал отцовские вещи, хотя ботинки и свитер – это не фамильный сервиз. «Куртки замшевые две» – в советском фильме произносил, конечно, вор.
В переписи населения в графе «род занятий» Николай II написал: «Хозяин земли русской». Страна как собственность. Нам кажется – это про наших. И да, и нет. В новейшие времена довольно часто как раз правитель, который живет не во дворце, а на государственных 20 сотках и ест в столовой, считает все вокруг своим. Ильич от скромности не расчехлял мебели и люстр в доме, отобранном у Морозовых. Чехлы на мебели до сих пор, а где Морозовы?
Транжирство общественного достояния скромным человеком тоже может достигать немыслимых пределов: от ежегодной гибели половины урожая – с поля до прилавка – до никому не нужных членов Союза писателей миллионными тиражами. Вороватый же правитель признает свою ограниченность, свою конечность: не все вокруг его, есть и чужое; он не навсегда, рано или поздно придется и честь знать.
Национальная идея
В конце концов, когда мы школьниками и студентами, преподавателями, рабочими и служащими разваливали советскую власть, мы не обещали себе мира кристальной честности, скромности и аскетизма. Мира без воровства и коррупции. Ровно наоборот.
Мы знали, что в Америке – коррупция, гангстеры, ку-клукс-клан, секс, финансовый крах, стриптиз, сатанинский рок, банкротство, проповедники, проститутки и власть чистогана, а у нас – всеобщее равенство, светлое будущее человечества и чтобы на всей земле победил коммунизм. Об этом постоянно рассказывали советские газеты, телевизор, завучи, пионервожатые и брошюра «ЦРУ против СССР».
И мы им не то чтобы не верили. Наоборот, верили и на все это соглашались. Да, проститутки, гангстеры, рок. Пусть у нас тоже будет как там, а сдает бутылки в пункт приема стеклотары, едет на картошку, стоит в переулке с выданным в сарае портретом члена Политбюро Долгих, чтобы пронести его мимо оригинала, кто-нибудь другой.
Мы были согласны на доллары, ковбоев, коррупцию, чтобы взамен по дороге на парижский рейс завернуть в бар, небрежно кинуть на стойку монету и крикнуть бармену: двойной виски с колой. Принимаю и приветствую звоном щита. Сознательный выбор.
И ровно эта мечта сбылась. Все как по прописи. Парижский рейс, доллары, рок, проститутки, гангстеры, ку-клукс-клан, виски с колой, коррупция. Какой Запад знали, такой и построили. Получился дичее, чем настоящий. Ну как нам рассказывали, так и вышло. Зато вместо нарумяненной смерти появилась жизнь. Остальное – потом.
Говорят, не можем найти национальную идею. Так у нас уже была национальная идея такой силы, что она сбылась – мечта целого поколения, а то и двух-трех. И это очень круто – увидеть сбывшейся свою мечту. Кто родился на 20, хотя бы на 10 лет позже, даже не представляют, как это круто.
Это не про то, что когда крадут, лучше, чем когда убивают. Само собой, хотя вор довольно часто заканчивает убийством, чтобы сберечь украденное. По поводу ложного, а иногда настоящего выбора «ворюга или кровопийца», «коррупционер или тиран», навязанного европейским двадцатым веком, Ольга Седакова вспоминала фразу французского философа Федье о том, что всякое зло абсолютно. То, что бывает и хуже, не основание для релятивизации зла, не повод считать благом нынешнее и оставить его в покое. Однако же истории того же XX века известно и вышибание зла большим: Ахмадинежад в автобусе – живой пример.
Теперь, кажется, следующее поколение начинает бороться за свою мечту – чтобы вокруг жизнь, но при этом не воровали: чтобы без коррупции, гангстеров, ку-клукс-клана. Отличная идея. Главное, чтобы не вышло так, чтобы без воровства, но опять и без жизни. Ведь не обязательно все время выбирать между тем и этим, правда?
