Сайди Янгулбаев
Фото: кадр телеканала «Дождь»
64-летний Сайди Вахиевич Янгулбаев до вчерашнего дня имел статус федерального судьи в отставке: с 2012 по 2015 год он работал в коллегии по уголовным делам Верховного суда Чечни. Однако вчера ВС республики сообщил о прекращении действия его статуса и, соответственно, лишении неприкосновенности по причине «несоответствия требованиям статуса судьи в отставке» с 4 декабря 2021 года. В середине января Сайди Янгулбаев вместе с дочерью покинул Россию — через несколько дней после того, как в его квартиру в Нижнем Новгороде ворвались силовики и принудительно вывезли жену судьи Зарему Мусаеву в Чечню (МВД республики сообщало о ее поездке на «допрос по делу о мошенничестве»; сейчас женщина арестована по обвинению в нападении на полицейского, ст. 318 УК РФ). Чуть раньше из страны уехал старший сын судьи Абубакар Янгулбаев, юрист «Комитета против пыток» (Комитет был внесен в реестр иноагентов, но ликвидировал организацию; Янгулбаев сообщал о похищении 40 своих родственников в Чечне). Младший сын Ибрагим Янгулбаев находится в федеральном розыске по делу о призывах к терроризму (ст. 205 УК РФ). Это первое большое интервью Сайди Янгулбаева после отъезда из страны.
— Человек, передавший нам ваш контакт, сообщил, что вы заболели. Вы готовы говорить, учитывая самочувствие?
— Да, заразился омикроном, когда уезжал из России, видимо, в аэропорту или в дороге. Было тяжело, но сейчас гораздо легче, хотя с психологическим состоянием наоборот — супруга-то сидит ни за что, к ней никого не пускают, это беспредел. Весь мир об этом знает, а Кремль молчит. Вроде бы я был назначен указом президента, так можно же было с 2015 года поручить кому-то разобраться со мной, ну хотя бы в 2017 году, когда я к нему обращался (к президенту Владимиру Путину из-за преследований младшего сына Ибрагима по обвинению в экстремизме. — Republic). Но мои заявления тогда отправили в Чечню — в те органы, на которые я жаловался и работников которых просил привлечь к ответственности.
Как сообщал изданию «Кавказ.Реалии» (Минюст РФ внес издание в реестр иностранных агентов) Ибрагим Янгулбаев, он, его брат Абубакар и отец Сайди в 2015 году были вывезены в резиденцию Рамзана Кадырова и избиты из-за конфликта Ибрагима и местных властей, по мнению которых Янгулбаев-младший является администратором популярного оппозиционного телеграм‑канала «Адат» (признан в республике экстремистским). В 2017 году в отношении Ибрагима были возбуждены уголовные дела об экстремизме и финансировании экстремистской деятельности, он провел в СИЗО полтора года и обращался в ЕСПЧ с жалобой на пытки; в связи с частичной декриминализацией статьи 282 УК РФ Ибрагим Янгулбаев вышел на свободу в январе 2019 года.
— Напомните о событиях 2015 года и своем обращении к президенту в 2017 году.
— В 2015 году 18 ноября ночью нас повезли в резиденцию (Рамзана Кадырова. — Republic), избили всех, и в ту же ночь — на 19 ноября — меня заставили написать заявление об отставке по собственному желанию в квалификационную коллегию судей Чечни. Пригрозили, если я не напишу и не уйду, сына Ибрагима я больше не увижу. Но я не думал, что мое заявление рассмотрят в тот же день, ведь это не предусмотрено положением о работе квалификационных коллегий, тем более я в заявлении не привел причин для своей отставки. Утром 19 ноября я ходил на работу, сообщил председателю коллегии и заместителю, что произошло, они головы опустили, сказали «ничего не можем сделать» и прекратили мои полномочия. В 2017 году, когда сына забрали второй раз (по подозрению в экстремизме. — Republic), месяц продержали по подвалам и дали 15 суток, я написал во все федеральные органы власти, правозащитникам и выехал с семьей 27 августа 2017 года из Чечни. И больше там не появлялся, заблокировал телефоны и не общался с родственниками, потому что им было опасно со мной связываться. Думал, в центральной части России будет проще, но теперь они пошли по третьему кругу.
— Вы имеете в виду решение Верховного суда Чечни о лишении вас статуса судьи в отставке?
— Да, тот же самый концерт. Это незаконно, ведь если судья в отставке или при исполнении что-то совершит, особенно тяжкое или особо тяжкое преступление, порядок все равно такой: следственные органы, если намерены возбуждать уголовное дело, обращаются к генеральному прокурору России, тот выходит с представлением в высшую квалификационную коллегию судей РФ, чтобы дали согласие на возбуждение дела. И уже потом прекращаются полномочия или назначается отставка. Но в Чечне знают, что в Москве им согласия не дадут, и идут по легкому пути: обращаются в коллегию судей Чечни, а она находится под сапогом Кадырова и выполняет все указания.
По закону о судьях («О статусе судей в РФ». — Republic) меня должны уведомить, что вопрос о прекращении статуса вообще рассматривается, ознакомить с представлением председателя ВС Чечни Гардалоева (вышел с инициативой о прекращении отставки Сайди Янгулбаева. — Republic), а я должен написать возражения, и их тоже должны рассмотреть. Единственное основание, на которое они могут сослаться сейчас, указано в статье 3 закона «О статусе судей в РФ», — судья не в праве иметь вид на жительство или гражданство иностранного государства. Но и тут никак, ведь я еще ни в одно государство не обращался за политическим убежищем, вида на жительство не имею, гражданства — тем более.
Согласно ст.13 Закона «О статусе судей в РФ», полномочия и отставка судьи в РФ могут быть приостановлены по решению суда, если тот признает судью «безвестно отсутствующим» (решение должно вступить в законную силу), в отношении него возбудили уголовное дело или он баллотируется на выборах.
Я уехал и нахожусь в выжидательной позиции — может быть, разрешится мой вопрос, с моей семьей, может быть, удастся вернуться. Но пока находиться там опасно.
— То есть для вас было ожидаемо решение ВС Чечни?
— Я этого вообще не ожидал, но понял, что что-то произойдет, когда мне не пришла пенсия. Мне ведь положено пожизненное содержание, и оно, кстати, было бы выше 100 тысяч рублей, если бы я доработал три года, а не подал в отставку в 2015-м. Но сейчас моя пенсия 58 962 рубля. Эти деньги мне всегда поступали 1–2 числа каждого месяца, но тут не пришли.
Кроме того, я ведь мог получить пенсию сразу с 19 ноября 2015 года, то есть с момента прекращения полномочий. Пенсию назначили бы, если бы я написал заявление на ее получение. Но я не писал, ждал до 30 июня 2017 года, потому что мне сказали, что я смогу вернуться и снова быть судьей, «как только сын твой придет домой без уголовного дела». Поэтому я ждал и обращался за пересмотром решения о моей отставке в квалификационную коллегию, но его не рассматривали, боялись, а потом сын залетел второй раз. Тогда я понял, что обратно в суд мне дороги нет, и в июне 2017 года я написал заявление на назначение пенсии. Но мне ни черта не выплачивали, пришлось обратиться к адвокату, он стал этим заниматься, и я увидел пенсию только в сентябре 2020 года, правда, с выплатой задолженности за весь 2020 год. Задолженность за 2017, 2018 и 2019 годы составляет более 1,7 млн рублей. И они обязаны мне ее выплатить, мой адвокат дошел до судебного департамента РФ, но даже после его решения и направления платежных поручений в ВС Чеченской республики выплачивать не стали. Я даже слов не нахожу.
— Вы будете обжаловать решение суда о прекращении отставки?
— Да, сейчас мой адвокат должен получить это решение и обжаловать его в высшую квалификационную коллегию судей РФ. Если там работают по закону, то моментально отменят решение о прекращении отставки. Я очень сочувствую моим бывшим коллегам, не завидую им. Я их призывал: зачем собираете грехи, оформляете заказные дела, почему не уходите?
— В таком случае сколько «заказных», как вы выразились, дел поручали вам?
— Я видел два или три сфабрикованных дела и отказывался от них. О чем были эти дела, я не помню, потому что мы не изучали обстоятельства и не рассматривали дела по существу, ВС — это ведь апелляционная инстанция: отменить, смягчить или утвердить приговор, отправить дело на пересмотр. Каждый раз я ходил к зампредседателя (Тахиру Мурдалову. — Republic) и отказывался, говорил, что можете меня уволить тогда. Он соглашался отписать дело другому судье. Единственное такое дело, в котором я находился, но не на позиции председательствующего судьи или докладчика, — дело Руслана Кутаева (чеченский общественный деятель; правозащитный центр «Мемориал» (внесен в реестр иноагентов) признал его политзаключенным после того, как в 2014 году Кутаев организовал в Грозном научную конференцию о депортации вайнахов в 1944 году, не согласовав ее с властями Чечни; был похищен и избит, осужден по обвинению в хранении наркотиков в особо крупном размере, освобожден в 2017 году после отбытия наказания. — Republic). Я и коллеги очень боролись за это дело, ходили к председателю: «давай отменим приговор», «давай на новое рассмотрение отправим», видно же было, что подбросили наркотики. Нам отвечали прямо — прокурор против, он скажет Даудову Магомеду (в настоящее время спикер парламента Чечни, известен как «Лорд». — Republic), он скажет Рамзану Кадырову, и нас всех повезут в его резиденцию. И делать было нечего, мы договорились и скинули Кутаеву полгода и убрали ограничение свободы.
— Вы знакомы с нынешним председателем ВС Чечни Алавдином Гардалоевым? Почему, как вы считаете, он вышел к коллегии с инициативой о прекращении вашей отставки?
— Когда я работал в Верховном суде, он был председателем Гудермесского суда, конечно, мы знакомы. Мы были в нормальных отношениях, виделись, когда он приходил в Верховный суд, здоровались. Думаю, он готов выполнить любой каприз, ведь помог ему получить эту должность Делимханов (Адам Делимханов, депутат Госдумы от «Единой России». — Republic), который теперь грозит отрезать нам головы — специально, чтобы отвлечь внимание от того, что они совершили: похитили мою супругу, нарушили неприкосновенность моего жилища. И для того же они говорят, что мой сын — администратор канала «Адат», что я имею к этому какое-то отношение, а я смартфоном только что начал учиться пользоваться. Говорят, что сын оскорблял наших святых. Все это неправда.
— В среду в Чечне прошел «митинг проклятий» вашей семьи. Вы наблюдали за ним?
— Да. И то, что люди туда вышли, я могу объяснить только тем, что их туда выгнали. Так обычно и делают: бюджетникам грозят увольнениями, студентам — отчислениями. И многие из тех, кто шел вчера на площадь, узнали, зачем они там, только когда пришли, а обратно их не выпускали. Людям сказали, будто мой сын Ибрагим оскорбил Кунта-Хаджи (Кишиева, суфийского шейха; жил в 1812–1867, призывал к ненасилию во время Кавказской войны/покорения Чечни Российской империей, умер в ссылке в Вологодской губернии, но на Кавказе частью последователей считается не умершим. Почитается как святой значительной частью чеченцев. — Republic). Я как верующий чеченец верую в Аллаха, делаю пять раз намаз, держу пост, моя семья — последователи Кунта-Хаджи, и я знаю точно: мой сын ничего не говорил плохого про него. Кадыровцы говорят, что он [Кунта-Хаджи Кишиев] живой, где-то по миру ходит и скоро вернется. Но это же глупость: человек, который умер 200–250 лет назад, как может быть живым? Я верующий, но еще я и логично рассуждаю: люди не живут 250 лет. Это говорил мой сын, и я его поддерживаю. Он сказал между нами это, в семейном чате, а я ему сказал, давай не трогать эту тему, оставь ее Всевышнему, Он все знает.
Митинг в Грозном
Кадр ютуб-канала «Рамзан Кадыров»
— Выше вы упомянули высказывание господина Делимханова, в беседе с «Коммерсантом» его коллега по Госдуме Шамсаил Саралиев объяснял угрозу «отрезать головы» метафорой, непереводимой с чеченского языка, но не прямой угрозой действия…
— Им нравится, когда отрезают головы. В первую чеченскую войну так и делали, воевать были не мужчины, поэтому пленникам отрезали головы. И я бы никуда не уехал, если бы закон действовал в России, если бы был защищен законом. А как я защищен, я понял 20 января, когда десятки раз звонил в УФСБ по Нижнему Новгороду и никто не приехал и даже, наоборот, помог похитить мою Зарему. И до сих пор с ней нет никакой связи, адвокатов к ней не пускают. Когда ее забирали, звучало какое-то дело о мошенничестве, филькина грамота, я знал, что ее берут в заложники.
Никто нам не помог, а я-то думал, что, хотя бы такая серьезная организация, как ФСБ, поможет, но они только в дурачка играли, говорили «вот-вот приедут».
И когда не приехали, я раз на двадцатый снова позвонил в их управление и сказал: «Спасибо большое, мою жену похитили, спасибо, что вы в этом приняли участие» — и трубку положил.
— Там, где вы сейчас, есть чеченская диаспора, вы поддерживаете с ней связь?
— Не общаюсь ни с кем, кроме правозащитников. Ранее я сказал, что ненавижу Чечню, но я хочу, чтобы меня поняли правильно — я ненавижу не Чечню, а власть Кадырова. Чечню я люблю. Он говорит, что его выбрали главой 99,7%, но, когда Путин его оставит, эти 99,7% будут охотиться за ним и его соратниками. Когда Путин уйдет, и, если он это сделает, не назначив в Чечню образованного человека, у России снова будут проблемы. Народ поднимется, потому что Россия его бросила на произвол, и Кадыров над ним издевался. И народ будет требовать независимости. Я лично этого не хотел и не хочу.
— В четверг от вас публично отреклись родные, оставшиеся в Чечне. Вы об этом знаете?
— Да, видел в интернете. Два моих родных брата и брат жены, да. Их довели до слез, устроили этот спектакль, сделали монтаж, будто мой сын оскорбляет Кунта-Хаджи, вклеили какие-то слова из семейного чата, будто сын оскорбляет дядю. Отказались, ну пусть отказываются, что делать? Они в таком состоянии… И никто не говорит, почему невинную женщину, Мусаеву Зарему мою, насильно забрали, тащили волоком больную женщину, ей нужны уколы пять раз в день. Об этом никто не говорит, только отвлекают от этого. Дикие люди — дикие нравы. Образованные люди так не делают.
— Какой выход вы сейчас видите из ситуации?
— Не знаю, помогают международные правозащитники, журналисты, ЕСПЧ обязал Россию ответить до 7 февраля.
Но только Путин может приструнить Кадырова, который не воспринимает критику и какого-то инакомыслия.
Ни я, ни моя семья никогда не были его сторонниками и сторонниками той войны. Мы знали, что жить вне России будет очень тяжело. И я лично всегда был за то, чтобы у нас был русский (глава республики. — Republic), говорил, «уж лучше пусть русский Иван». Хотя сейчас и «русские иваны» совсем другие, тоже хорошие деньги жрут. А в советское время были нормальные люди, с одной тещей, и я хотел, чтобы у нас было как в советское время. И никогда не хотел войны. И не уезжал никуда, спасал своих детей по подвалам в войну, там же им образование давал.
И я хотел бы добавить. Все-таки я ведь был назначен судьей указом президента России. На конкурсной основе выиграл у восьми достойных людей. Почему сейчас, когда весь мир говорит об этом, Путин молчит? Почему он не проверит, не войдет в ситуацию? Он же все-таки гарант Конституции. Я очень на него обижен. Но ничего, я прожил свою жизнь, и, если мне отрежут голову, я попаду в рай, а те, кто это сделает, — в ад. На все воля Аллаха, и, если придут отрезать голову, пусть сделают это достойно, лицом к лицу, а не стреляют в спину, как уже делали это.
