Робер Бразийяк на суде
Источник: Википедия
Тот, кто кто смотрел тарантиновских «Бесславных ублюдков», едва ли забудет первую сцену — разговор штандартенфюрера СС Ланда с французским фермером ЛаПадитом, укрывающим еврейскую семью. Все вроде идет нормально, пока Ланда не переводит разговор на крыс: «Если мы возьмемся сравнивать со зверем евреев, то приходят на ум крысы… Если крыса пробежит через порог прямо сейчас, вы же вряд ли ей обрадуетесь…»
Кадр из фильма «Бесславные ублюдки», режиссер Квентин Тарантино
Так вот, в отличие от остального фильма, этот монолог — не выдумка сценариста; это вольный пересказ одной из статей Робера Бразийяка — нашего сегодняшнего (анти)героя.
Литератор
В фильме о самом Бразийяке идеальной первой сценой (из его реальной жизни) была бы такая: когда в сентябре 1944-го его водворили в парижскую тюрьму Нуази, охранники выстроились к нему в очередь за автографами, держа в руках его книги. Зритель сразу понимает: речь пойдет не о простом коллаборационисте, а как минимум об очень известном и небесталанном.
Что да, то да — способностями Бразийяк не был обделен. Рано лишившись отца-офицера (он был убит в стычке с повстанцами в Марокко), он в 1928-м выдержал сложнейший экзамен в «Эколь нормаль» — рассадник французской политической и интеллектуальной элиты. После ее окончания перед ним были открыты все пути. Бразийяк выбрал журналистику в качестве профессии и «Аксьон франсез» как политическую платформу.
«Аксьон франсез» аттестуют как «крайне правое монархическое политическое движение», впрочем, никаких серьезных политических перспектив оно в Третьей республике не имело. Скорее это был образ мышления из смеси национализма, роялизма, католицизма и ненависти к чужакам, в первую очередь к евреям. Лидер движения Шарль Моррас творил миф о всемирном первенстве французского или «латинского» гения, полнокровно расцвести которому мешает лишь одно — нынешний республиканский режим. Бразийяка к нему привлекли как минимум два обстоятельства. Во-первых, он рано понял, что может сделать себе имя и деньги острым пером. Во-вторых, лучшего места для иронично-злобного ерничанья, чем издания «Аксьон франсез» — для них в Третьей республике не было ничего святого — трудно было найти.
Бразийяк поначалу стал известен как критик: в 1930-е его обзоры читал каждый молодой француз с литературными амбициями, то есть по факту — каждый второй вне зависимости от политических взглядов. А в 1937 году 28-летний Робер возглавил «аксьоновскую» газету «Je Suis Partout» («Я повсюду»). К тому времени Бразийяк эволюционировал из националиста в фашиста, призывающего учиться у Германии «уверенности в себе и национальном идеале». Стиль его газеты, набитой антисемитскими карикатурами, мало чем отличался от «Фолькишер беобахтер».
