Протестующие взбираются на памятник Дзержинскому на Лубянке перед демонтажом. 23 августа 1991 года
Фото: Global Look Press
Думаю, многие читатели вспомнят произнесённые ровно 25 лет назад исторические слова и без труда назовут их автора: «Группа сотрудников ФСБ, направленная вами в командировку для работы под прикрытием в правительстве, на первом этапе со своими задачами справляется». Впоследствии дата 20 декабря всё прибавляла в своей исключительности для календаря путинской России. Она всё отчётливее служила своеобразным «днём для своих», днём если не правды, то предельной искренности.
Днём, когда первый человек в государстве мог не таясь говорить всё действительно для себя важное — не отвлекаясь на дежурные благоглупости вроде зарплат бюджетникам, развития ЖКХ и спасения амурских тигров. Например, взять хотя бы 20 декабря в 2015 году. По меркам того времени выступление выдержано в несвойственно резком антизападном духе: ракеты США — угроза РФ, Европа не ведёт самостоятельной политики, России нужно крепить свой ядерный щит. Или — ту же дату шесть лет спустя: молодёжь разболталась, нужно взяться за неё как следует.
Разбор этих и многих других сентенций — тема для отдельного научного исследования. Нас же в данном случае интересует другое: почему пресловутая отметка в календаре оказалась так важна для нынешних хозяев Кремля? Из-за чего для них настолько экзистенциально подчёркивать свою связь с совершенно непохожими на них людьми — чекистами времён Феликса Дзержинского? Обычный ли это карго-культ или за ним кроется нечто более глубинное?
Ничего не случилось, но много чего произойдёт
Считать 20 декабря 1917 года днём основания Всероссийской чрезвычайной комиссии исторически не совсем верно. В России ещё действовал старый юлианский календарь, так что учреждение институции выпало не на 20-е, а на 7-е число. Нужную дату советские власти «грегорианизировали» уже post factum.
Феликс Дзержинский с коллегами-чекистами, 1919 год
Фото: Wikipedia
Что же произошло в тот день? Воображение непроизвольно порождает нечто грандиозно-судьбоносное: резонансное покушение, народное восстание или хотя бы массовый митинг. На деле ничего из перечисленного 7 (20) декабря 1917 не произошло.
Как ни парадоксально, эта дата — памятник не собственно революционной борьбе, а кабинетным интригам на их фоне.
В конце 1917 взявшие до этого власть путём вооружённого переворота большевики находились в непростой ситуации. Их сил ещё не хватало для самовластного правления, поэтому ленинцы нуждались в поддержке последнего из оставшихся союзников — Партии левых социалистов-революционеров Бориса Камкова. Но те наивно-искренне полагали, что новая Россия должна быть не только социалистической, но и демократической страной. Потому левые эсеры постоянно вставляли палки в колёса большевикам, выступая то против внесудебных арестов, то против насилия Красной гвардии, то против других революционных эксцессов.
«Левые с.-р. сильно тормозили борьбу с контрреволюцией, выдвигая свою "общечеловеческую мораль", гуманность и воздержание от ограничения права свободы слова и печати для контрреволюционеров. […] Поэтому выдвигалась мысль о создании нового органа борьбы с контрреволюцией, куда бы не входили левые с.-р.»
— Мартин Лацис, большевик, один из первых руководителей ВЧК (будет расстрелян в 1937)
В декабре 1917 Владимир Ленин попытался приручить ПЛСР путём сложной многоходовки. Для большевиков было принципиально важно сделать камковцев партнёрами по Совнаркому. Те принципиально не возражали, но требовали в ответ реальной власти, а не церемониальных полномочий. Особенно щекотливым этот вопрос был в отношении желаемого левыми эсерами наркома юстиции Исаака Штейнберга. Этот политик открыто критиковал любую чрезвычайщину и требовал скорейшего возвращения российской жизни в нормальное правовое русло.
