После Олимпиады, как известно, обещали возобновить показ сериала «Школа». Который сняла молоденькая режиссерша, работающая под псевдонимом Лера Гай Германика. Вместо объявленного ранее на 1980 год коммунизма будет проведена московская Олимпиада (старый анекдот). А теперь вместо продолжения сериала «Школа» нам впаривают довольно бездарную Олимпиаду в Ванкувере. Про сериал было уже много разговоров и будет, наверно, еще больше. Смысл дебатов не очень понятен – ведь кино уже снято и живет своей жизнью – но уж они идут. С неплохим накалом. Я сходил на одно обсуждение в ресторан «Марсель» (что неподалеку от знаменитого «Чемпиона») с участием достаточно взрослых и солидных людей. То есть я пошел встретиться с этими людьми и поговорить с ними о своем, – но как раз в это время там шли дебаты, и мы в них неожиданно встряли. Что, по мне, заслуживает более подробного рассказа. Среди прочих выступало множество людей, в том числе молодых, которые нудно рассказывали, как в школе учились именно они и чем их школа отличалась от показанной в сериале, и какой должна быть идеальная школа. Поскольку помочь этим людям невозможно, мы их стенания тут оставим без внимания. Зато весьма по делу высказался, неоднократно причем, художник и доктор Андрей Бильжо. Для начала он напомнил про школьный фильм из своих (наших) времен – «Доживем до понедельника» – и похвалил соцреализм за то, что в его рамках делалось иногда хорошее кино. Немало сказал он и про пубертат, «через который все мы прошли». Конечно, с тех наших времен утекло много воды, и много чего изменилось; так, «теперь трахаются на съемных квартирах, а раньше ждали, пока уедут родители». Дальше Бильжо взял паузу, которую заполнил для начала я, причем еще до того, как начал выпивать, – не надо забывать, что это был дружеский ужин в ресторане: – Нету уже соцреализма, но он продолжает отравлять жизнь и мозги. Даже умным взрослым людям. Вот, уже надо специально напоминать про то, что «Доживем до понедельника» – лживый фильм, там противоестественно по школе ходил Тихонов-Штирлиц, задумчивый и одухотворенный, как будто это не школа, а Академия наук. Вот, приведу в пример Диму Быкова. Он любит писать про «Артек», что-де это пионерская республика, город солнца, и там дети живут красиво и возвышенно. Они уважают друг друга и сознательные. У них «служение моральным ценностям человечества» – как сказал только что кто-то из молодых выступающих – ну, и так далее. И это все Быков излагает детям, он же, как ни странно, еще преподает в одной московской школе, в свободное от писания заметок время. Он дает детям искаженную картину мира. Я ему говорю: «Дима, ну это же чушь!» Он отвечает: «Я там был много раз и все узнал, я знаю, про что пишу». – «Но ты был как кто? Как репортер и писатель? Это очень похоже на поездку Макса Горького с коллегами по «Беломорканалу». А ты бы лучше спросил людей, которые там были не московскими заезжими корреспондентами, но в качестве пионеров. Например, меня можно спросить». – «А что, ты там был?» – «Ну. Я же в прошлом – отличник и призер районных олимпиад. И вот я, если б меня спросили, рассказал бы, что там дедовщина и жесточайшие драки с применением холодного оружия. Я отбивался от превосходящих сил при помощи ножниц, там же много блатных, из детдомов, гопники, впятером на одного». «Дима, – говорю, – вот ты же служил в армии, там те же люди, что в пионерлагере, ну, чуть постарше, – так я же не пишу, не спросив тебя, что армия – солнечная комсомольская республика, в которой счастье и справедливость, и что там тоже главное – дожить до понедельника?» И ты не пиши. «Артек» – это сборище шпаны или в лучшем случае холодных карьеристов, типа «Наших». «А мне, – говорит Быков, – кажется, что фильм «Доживем до понедельника» – правдивый…" Таким образом – я плавно перехожу к Германике – мне нравится, что она снимает правдивые фильмы. Начиная с «Все умрут, а я останусь». Она могла бы снять про розовые сопли, но мне нравится, что она сделала «Школу», это кино про молодежь, снятое молодежью. Мне нравится, что в сценарий взрослые не вписали, что дети любят Путина и бьют диссидентов. И это очень правильно, что есть такие фильмы, и не нужно спрашивать, нравятся они старым пердунам или нет. И не спрашивайте мнения старых дураков о нем. Вообще, кино так взволновало взрослых, что некоторые солидные критики, которым не удалось прийти лично, послали письменные отзывы. Так поступил Артемий Троицкий; его message огласил его друг Александр Липницкий, там было что-то типа: «Не могу судить, насколько правдиво изображена реальность. Но как зритель могу сказать, что фильм здорово сделан». После снова люди рассказывали про школы своей жизни, среди которых были ласковые и чистые школы, а не как у Германики. Ну и снимали б кино про свои школы, кто мешает? Совершенно замечательно выступил знаменитый журналист, к тому же чужой для кино: он снялся пару раз в арт-хаузе в проходных ролях – Андрей Васильев. Вот у Леры псевдоним Германика, а у него кличка – Вася. Однако его блестящее выступление, несмотря на всю свою яркость, по ряду причин цитироваться здесь не будет. Скажу только, что оно было встречено смехом и аплодисментами. Ну, после – снова пара-тройка выступлений типа, цитирую: «зачем показывать это именно на «Первом канале», можно было б и другой какой-то выбрать», и «к чему детям видеть то, чего на самом деле нет, вот у меня младший брат учится в школе, и у него там все иначе» и проч. И вот, наконец, слово взял поэт Орлуша, который, как правило, умывает всех выступающих, они на его фоне бледнеют, но тут было исключение, поскольку на этот раз блистал Бильжо, к которому мы еще вернемся, хотя и Орлуша выступил неплохо: – Скажу про реакцию моих знакомых школьников. Я недавно был в гостях в одной очень приличной семье. Мама уверена, что дочка учится в хорошей школе. А та говорит – муйня кино, в жизни все намного жестче… Представьте, что сейчас по «Первому» показали бы кино про студента, который занимает у тетки деньги и потом ее убивает. Скажут, что это – отрицательный пример. Но кто говорит, что надо брать пример с «Первого канала»? Что, разве все кинулись на льду кататься со звездами? (Смех.) Я тоже учился в школе. И помню, что мы дрочили на скорость в пионерском лагере. Если снять про это кино, скажут: нет, никто не дрочил! Показывать «Школу» или не показывать? Всё равно увидят. Да и пусть смотрят – кино-то хорошее. Чтоб его позиция была весомей, Орлуша привел такой довод в пользу того, что он хоть и давно закончил школу, все же понимает теперешнюю молодежь: – Мне сейчас 52 года. Два года назад у меня был роман с 16-летней девицей, практически героиней этого фильма. Аудитория – мужская ее часть – попыталась освистать и осмеять Орлушу, но ничего из этого не вышло: все понимали, что наезжают и перебивают чисто из зависти. Кто-то вспомнил «Бригаду»; дети в школах играли в бандитов, делили роли – кто Белый, кто Пчёла. Но вряд ли это повлияло на картину с бандитизмом. Я вспомнил, как в школе мы играли в СС и гестапо, дрались не просто так, а откликались на борьбу между силовыми ведомствами рейха, – и что? Я до сих пор не поступил в скинхеды. А дальше, внимание, снова Бильжо: – Дело все в том, друзья, что я писал диссертацию по юношеской шизофрении, которая начинается как раз в пубертатном периоде. Я прочел практически всю литературу, которая была по этой теме написана к тому времени. Я взял эстафетную палочку, то есть микрофон, у Орлова. Который сидит со мной рядом. За этим столом собрались люди, которые прошли тяжелый пубертатный период… Вот они, бывшие трудные подростки – Орлов, Васильев, Цигаль, Голованов, Свинаренко, Шагинян. Многие трудные после уходят в психбольницы, но у кого-то, как мы видим, начинается социализация. Так вот, я как спец по пубертату скажу вам: это кино должны посмотреть все без исключения родители подростков. Да и сами подростки тоже, поскольку происходит дезактуализация проблемы: когда про что-то говорят открыто, то это уже не так страшно. Далее. Среди учителей умных – единицы. Если есть хоть один умный учитель в школе, то счастье этой школе. А так-то – один умный на 10 школ! И никогда не будет по-другому. Пользуясь терминологией моих друзей, скажу: …удаков гораздо больше в нашей жизни, чем умных. Непонимание пубертата – страшная вещь… Ведь это самый главный период в жизни человека. То прыщи появляются, то выпадают волосы, то руки растут слишком быстро, то ноги – человек страдает! Взрослый должен понимать, что подросток страдает! Он начинает трахаться, понимая, что это плохо. Его предают. Его не понимают. Это страшный период. Самые страшные морализаторы – люди, у кого был тяжелый пубертат. Те, кто трахался направо и налево, выросли и теперь давят на своих детей, которые от них получили генетически те же черты характера, и требуют небесной чистоты. Но это еще не все; Бильжо, кроме всего прочего, еще и подвел итог дискуссии, см. ниже. А пока что микрофон взял бизнесмен Вацлав Шагинян. Однако вместо умствований он в отличие от прочих выразился ясно, четко и коротко, и спорить было не с чем: – Официант, подойдите к нашему столу, пожалуйста! А то я вас никак не могу дозваться. Этим Шагинян сорвал совершенно заслуженные аплодисменты. Официант-таки подошел, и мы заказали еще. Рядом с нами, кстати, сидел профессиональный критик Даниил Дондурей, но он, надо отдать ему должное, ни слова не сказал. Наверно, он понял, что речь тут не о кинокритике и его не поймут. И точно – после долго говорили о рейтингах и доле, и о том, насколько оправданными оказались траты и вообще усилия «Первого канала». Но поскольку это все касается только людей, которые с ТВ имеют какие-то деньги, мы не будем тратить время на обсуждение проблем совершенно нам чужих людей с их узкоспециальными интересами. После Орлуша снова на короткое время взял слово и зачел свою эпиграмму, я уж думал: жанр жестко вымер – ан нет: «Российский мозг пробит как борт «Титаника». П….ц всему, кино сняла Германика». Потом было еще с десяток вариаций на тему «Что люди хотели сказать этим сериалом? У кого-то есть здравые мысли на эту тему?». Дальше – спасибо, что додумались – дали слово и Германике, и даже спросили, а зачем ей это все. Она очень здраво ответила, что снимает потому, что ей это нравится. И будет снимать дальше, пока дают. Разговоры, конечно, были, но большая часть их тонула в криках, орали громко и беспорядочно, как это обычно бывает в демократических кабаках. Затихали, если слово брал кто-то из ньюсмейкеров. Так, снова прорвался к микрофону Васильев, который сделал новое сообщение, которое тоже пришлось удалить ввиду его полной неполиткорректности. Дальше опять спросили Германику про смысл. Она в ответ сказала следующее: – Ну, вот есть такая профессия – режиссер, и я ее выбрала. Просто хочется снимать – я и снимаю, как умею, как чувствую. Таковы мои отношения с реальностью. Вот, собственно, и все. Меня интересуют человеческие отношения, психология, психотипы. Мне интересно, как люди удивляются, страдают и хотят любви. Аплодисменты в ответ были совершенно по существу. Дальше кто-то – кажется, это был продюсер и вообще финансист Михаил Зоненашвили – резонно заметил, что «Школа» – это проявление конкурентной борьбы между каналами: – Тот же «Первый» – пару лет назад никто из нас его не смотрел, а теперь –пожалуйста: не только «Школа», но и «Наша Раша», и «Прожекторперисхилтон», и все такое прочее. – Но доля меньше, чем у 2-го канала в это время, так что это – потеря денег! С точки зрения рейтингов аудитория не собрана, так что по большому счету это – провал! – заорал кто-то. Снова про деньги. Но мы-то – о высоком! Итоги подвел психиатр Бильжо, так уж получилось, что эта почетная миссия выпала ему, а не продюсерам и не кинокритикам, и в этом есть некоторая логика: – Я вспомнил про чудовищное время, самое страшное в моей жизни – когда я ходил в детсад. Ничего страшней в моей жизни не было, и ужасней унижений, чем там, на мою долю не выпадало. Мне кидали в чай кусок сливочного масла, чтоб я получил свою пайку витамина «А», который там содержится. Капли растаявшего масла плавали в чае сверху, как в бульоне. Я отказывался есть селедку, потому что в ней были чьи-то седые волосы. Мне угрожали, что засунут в меня эту селедку при помощи зонта, я был в ужасе – только студентом мединститута я сообразил, что имелся в виду вообще-то зонд, некая трубочка. Не знаю, как я пережил те страшные годы… Да, и я прекрасно помню истории про то, как одни мальчики ели хозяйственное мыло, другие – сухие сопли, а с третьих воспитательница снимала трусы и заставляла часами стоять на стуле в назидание другим детям, чтоб не хулиганили. А некоторые девочки ходили с нами в туалет и там писали стоя. На зависть своим подружкам. А Мишка Кротов бил меня смертным боем безнаказанно, я не сопротивлялся, потому что хорошие дети ведь не дерутся. После хулиганы мне объяснили, что это – грязная взрослая ложь, и уж тогда я навешал Мишке; помню, как жалобно он рыдал. Все-таки это некрасиво – обманывать детей. А что, неплохая идея – снять фильм ужасов «Детсад». Может, это будет пострашней «Школы». И напоследок – комментарий Орлова. «Пока что вместо «Школы» показывают очень вредный сериал – он называется «Олимпиада». Наши показаны слабо, они подают плохой пример детям: их учат проигрывать американцам в керлинг и скелетон, важнейшие для наших детей виды спорта».
