о микрофинансировании:
Я очень рад быть здесь. Каждый раз, когда я приезжаю в Россию, меня очень радует уровень заинтересованности, который демонстрируют и российские банки, и регуляторы. Очень многие идеи были высказаны в сфере микрофинансирования.
Я расскажу о своем опыте, чтобы вы его сравнили со своим. Мы отошли от традиционного банковского обслуживания. Самое главное – мы принесли банковские услуги домой к людям. Банк должен идти к людям. Это упрощает оказание микрофинансовых услуг. Мы изначально выдавали займы только на деятельность, приносящую доход, и сейчас так делаем. Делаем так, чтобы людям было удобно погашать заем. Наши расходы увеличились. Если вы идете к заемщикам, вы ходите к ним каждую неделю, но мы не разу не изменили этот порядок.
Сегодня Graameen Bank имеет около 8 млн заемщиков. 97% из них женщины. У нас сотрудников порядка 28 000. В результате нашим заемщикам легко пользоваться услугами, а наши сотрудники хорошо знают клиентов. С самого начала мы просим заемщиков создавать сберегательные счета. Пусть там будут очень маленькие деньги положены, но с течением времени деньги растут, и заемщица чувствует себя надежнее. Мы попытались, но у нас не получилось работать как коммерческий банк. Мы создали свой банк – Graameen Bank – сельский банк.
Мы создали этот банк, чтобы он работал только в деревне, мы ведем деятельность только в деревнях. В каждой деревне. Ни одна из них не пропущена. Половина из 150 млн граждан Бангладеш – бедняки, мы сосредоточились на нем.
Мы охватываем услугами 80% бедных семей и стремимся охватить 100% бедных семей. Лучше посчитайте, сколько людей вы не охватили, и тогда вы поймете, что вам еще предстоит сделать. Мы создали банк для бедных людей, а потом сделали так, чтобы им владели заемщики. У меня нет ни одной акции. Если вы не заемщик, вы не можете иметь акции. Если вы хотите уйти, вы должны продать акции. Владеть банком могут только его акционеры. Сейчас, когда у нас 8 млн акционеров, мы рекомендуем людям отдавать своих детей в школу. Наши первые акционеры безграмотны, мы решили сделать прорыв: вы открываете в банке счет и автоматически отдаете ребенка в школу.
Дети заканчивают школу и поступают в институт. И мы завели образовательный кредит. Все дети, которые поступают в вузы, финансируются только за счет образовательных кредитов Graameen Bank. Мы сформировали новое поколение людей, у которого совсем иное будущее. Мы начали привлекать вклады, мы поставили условие – каждое отделение работает только со своими вкладами. Каждое отделение самоокупаемо и не привлекает деньги извне. Когда мы открываем новое отделение, мы говорим управляющему: «Через год ты должен выйти на окупаемость».
В Бангладеш трудно найти работу. Когда молодежь не может найти работу, мы говорим: «Зачем тебе искать работу, твоя мать владелица банка, создавай бизнес, ты должен думать, как эти деньги инвестировать». Если ты не можешь придумать, мы говорим: «Посмотри, твоя мать – безграмотная, но она создала свой бизнес, дала тебе образование. Зачем тебе образование, если ты не можешь создать рабочие места для других? Это на рынке труда ты должен показать свой диплом, а для создания бизнеса, тебе не нужны эти бумажки. Ты можешь создать свой бизнес еще пока учишься, позиционируй себя как человек, который создает рабочие места».
Многие люди говорили в свое время, что микрокредиты хороши для микробизнеса. Я в это не верю. Предпринимательские способности есть у каждого, мы создали программу исключительно для нищих. Ты ходишь от двери к двери, пусть они у тебя что-то купят, что ты теряешь. Нищим понравилась идея. Это стала очень популярная программа среди нищих: через 4 с половиной года 18,5 млн нищих перестали быть нищими, они стали торговцами-предпринимателями. Так вы приобщаете людей к тому, чтобы строить свою жизнь.
Что должно быть интересно для микрофинансовой программы? Некоторые люди используют это слово, чтобы наживаться на людях. Не с этой целью создавалось микрокредитование.
Какая оптимальная ставка для микрофинасирования? Моя формула: стоимость средств плюс 10%. Это эффективная ставка. Плюс 15% – это уже высокая ставка. Если больше, то вы – ростовщик и вымогатель. Многие микрофинансовые организации видят возможность выдавать потребительские кредиты. Но мы изначально рассчитывали программу на выдачу кредита под собственное дело.
Миссия микрофинансирования – помогать людям избавляться от бедности. Вам нужна своя модель для всего, что вы делаете. Микрокредитование – не 5 и 10 человек, вы должны охватить миллионы. Я всегда рекомендую, чтобы микрофинансирование было на местном уровне. Мы живем в море денег, но из него ни капли не достается беднякам. Мы должны установить ручьи, чтобы хоть что-то шло беднякам. 60% кредитов, которые мы выдаем, поступают из их же вкладов. Здесь я остановлюсь и предлагаю вам задуматься, насколько микрофинансирование для вас актуально?
Ответы на вопросы:
– Какие процентные ставки сейчас в микрофинансировании?
Михаил Мамута, директор Российского Микрофинансового Центра: Если микрофинансовая организация будет работать без покрытия издержек, то она проест портфель. Есть некая социальная вилка, которую задал Юнус – 10 – 15% годовых. В России кредитные кооперативы привлекают деньги населения под 19% годовых, коммерческие МФИ выдают кредиты также под 18 – 19% годовых. Фонды, финансируемые ВЭБом, могут позволить себе ставки ниже. Чтобы решить эту проблему, мы должны расширять доступ МФИ к рынкам капитала и увеличивать конкуренцию.
Второе. Микрокредиты – дорогая вещь в обслуживании, но они должны быть дешевле, чем потребительский микрокредит, ставки по которому – около 50%. Для микробизнеса важно получать кредиты быстро и на постоянной основе. Разница в 2 – 3% для бизнеса приемлема. Ставка будет снижаться тем быстрее, чем у МФИ будет больше доступа к рынкам капитала.
Михаил Копейкин: ВЭБ получает деньги от Минфина под 8,5%. У нас маржи нет. РосБР докапитализирует фонды с тем, чтобы они выдавали больше гарантий. Таким фондам мы выделили кредитные линии по 100 млн руб. РосБР предоставляет им деньги под 10,5% годовых. МФИ получают их также под 10,5%. МФИ бывают разные с разными заемщиками, но они не должны быть убыточными. Но мы все-таки ориентируемся на то, чтобы маржа МФИ доходила до 10%, то есть ставка для конечного заемщика не больше 21%.
– Г-н Юнус, ваши методы в России получат популярность?
Мухаммад Юнус: От вас зависит. Если вы считаете, что это применимо, они будут работать. Наш метод применяется во многих странах: Норвегии, США, Великобритании, Мексике, Коста-Рике, Гватемале, Колумбии, Боснии, Косово.
Михаил Мамута: Профессор прав. Не от него зависит, будет этот инструмент развиваться или нет. Мы не с нуля стартуем, рынок существует, но надо ему придать очертания и дать доступ капитала. Мы будем сохранять социальную составляющую микрофинансирования. Мы приветствуем многообразие всех форм МФИ, важно чтобы сюда пошел крупный капитал. Чем больше источников капитала, тем лучше.
– Г-н Юнус говорил, что кредитование направлено чисто на сельскую местность. Каковы перспективы развития кредитования в сельской местности в России?
Михаил Мамута: Я хотел бы предостеречь об опасности механического переноса опыта на чужую почву. В Бангладеше есть только сельский бизнес. В России есть программа Россельхозбанка и других банков по кредитованию малого бизнеса.
Борисов: Сегодня сельское хозяйство у нас слабое, только поднимает голову. Хотя движение вперед есть, особенно среди фермерства. Микрофинансирование очень важно для подсобных хозяйств. Более чем на 50% российский продовольственный рынок поддерживают личные подсобные хозяйства. Сельхозкооперативы будут набирать обороты. Минсельхоз начинает это разрабатывать, но здесь будет другой эшелон кредитования. Тут будут кредиты под гарантию «Россельхозбанка» и сбытовая сеть. Нам не хватает цивилизованных рынков, магазинов шаговой доступности, а наш сельхоз производитель хороший качественный не может пробить себе дорогу.
Копейкин: Мы сейчас хотим сделать новый банковский продукт, чтобы у заемщиков была возможность привлечь кредиты. Естественно, РосБР будет такие гарантии принимать, это облегчит заемщик доступ к кредитным ресурсам. В регионах большие коррупционные барьеры, и сельские хозяйства не могут брать кредит. Будут ли приняты меры для доступности кредита?
Мухаммад Юнус: Огранизация Transparency International делает рейтинг коррупционности стран. Бангладеш в течение 5 лет занимал первое место в этом рейтинге, при этом кредитная программа действует по всей стране, и никто не разу не пожаловался, что не может получить кредит из-за коррупции. Не сдавайтесь!
Борисов: Лечить это можно только рынком и конкуренцией. У потребителя должен быть выбор, если кто-то хочет откат, то он пойдет к другому. Если мы двинем поддержку МФО, то коррупция будет исчезать сама собой.
Мамута: Коррупция, как любой рыночный механизм, имеет свою себестоимость. Коррупция не во всех секторах приносит доход, и микрофинансирование – яркий пример. С малого займа не много возьмешь.
Борисов: Миш, термин появился, микрокоррупция (Улыбается).
Мамута: Микропредприятия ничего не боятся. Им терять нечего. Они сразу поднимают шум. Если такие случаи будут появляться, мы очень просим всех писать нам. Однозначно мы это дело просто так не оставим.
Борисов: Уровень коррупции пропорционально падает с ростом гражданского общества. К сожалению, сейчас у нас бизнес мало объединен. Но в малом бизнесе 1,2 млн юрлиц и 4 млн индивидуальных предпринимателей. Мы объединяем не всех.
Надия Черкасова, «Траст»: Многие банки ведут политику информационной открытости, вкладываются в информационные ресурсы, горячие линии, для того чтобы получать обратную связь с предпринимателями. Согласна с Михаилом. Пожалуйста, информируйте нас о таких случаях.
- Юнусу. Как вы поступаете с теми людьми, которые не возвращают?
Юнус: Один из основных элементов нашей системы – никаких наказаний. Мы не реагируем какими-то санкциями, не наступает негативной реакции, только потому что кто-то не погасил заем. У бедных людей полно проблем, и это одна из проблем, с которой столкнулась наша заемщица, и наша задача выяснить проблему и помочь. Наши заемщицы входят в группы по 5 человек. Если кто-то из группы не погасил заем, мы говорим остальным: «Не ругайтесь на нее, выясните, в чем причина. Если у нее муж сбежал с деньгами, поймайте его и верните деньги». Это и есть сочувственная реакция. Мы ищем способ решить ее проблемы. Например, она купила корову, которая умерла. Она не может погашать заем. Мы говорим: «Давай подумаем, как может решить проблему, не беспокойся о корове, дадим тебе еще один кредит на другую корову». И это становится активным кредитом, а старый становится долгосрочным кредитом. Какой бы срок ни заняло погашение кредита, процентная ставка не изменяется. Если она заняла 1000 и приходит через 10 лет, она заплатит 2000. Общая сумма погашения не должна превышать сумму основного долга.
- А причины гибели коровы не исследуете?
Юнус: Нет, мы – не исследователи.
- «Россельхозбанк» пока не прекратил программу кредитования кредитных кооперативов. Насколько удачен этот опыт, насколько он распространен? До кризиса была тенденция переходить из МФИ в депозитно-кредитную организацию. Насколько это распространено?
Мамута: Банки и МФО – естественные партнеры. Другого варианта не может быть. Банкам невыгодно микрозаемщиков обслуживать самостоятельно. Они не так распространены в регионах. Для нас очевидно, что такого рода взаимодействия будут только нарастать. НКО – это неудачный опыт, у них отрезан доступ к средствам населения, это неэффективно с экономической точки зрения. Они могут вести деятельность без банковского надзора, а для регулирования рисков надзор нужен.
- Всем известно, что любая мать хочет лучшего для детей. Что бы вы могли сказать, как женщины могут уравновесить кризис, существующий в разных странах?
Юнус: Во-первых, тот банк, кот мы создали, должен помогать людям преодолевать проблемы. Мы все время говорим сотрудникам, что не хотим усугублять положение наших заемщиков, у них и без нас полно проблем. Поэтому в системе не заложено никаких штрафов. Если она не вернула нам долг, все равно мы – друзья. Пусть она сама решает, когда нам вернуть. Она возвращается через два – три года, потому что ей снова важно открыть дверь. Потому что банк и заемщики – одна семья. Это ее банк. Она – совладелица банка, и я – ее работник.
Что касается роли в преодолении кризиса, то один из путей – создание деятельности, которая приносила бы доход. Всегда искать пути – создавать новые возможности. Один раз мы создали компанию сотовой связи с той целью, чтобы дать возможность заработать. Мы даем ей кредит купить телефон, и она продает услуги сотовой связи своим соседям. У нас таких телефонных дам было 80 000.
- Какова доля невозвратов?
Юнус: Только 1% людей, которые не погашают заем вовремя, но погашают его после.
(Выступление на VIII национальной конференции по микрофинансированию)
Я очень рад быть здесь. Каждый раз, когда я приезжаю в Россию, меня очень радует уровень заинтересованности, который демонстрируют и российские банки, и регуляторы. Очень многие идеи были высказаны в сфере микрофинансирования.
Я расскажу о своем опыте, чтобы вы его сравнили со своим. Мы отошли от традиционного банковского обслуживания. Самое главное – мы принесли банковские услуги домой к людям. Банк должен идти к людям. Это упрощает оказание микрофинансовых услуг. Мы изначально выдавали займы только на деятельность, приносящую доход, и сейчас так делаем. Делаем так, чтобы людям было удобно погашать заем. Наши расходы увеличились. Если вы идете к заемщикам, вы ходите к ним каждую неделю, но мы не разу не изменили этот порядок.
Сегодня Graameen Bank имеет около 8 млн заемщиков. 97% из них женщины. У нас сотрудников порядка 28 000. В результате нашим заемщикам легко пользоваться услугами, а наши сотрудники хорошо знают клиентов. С самого начала мы просим заемщиков создавать сберегательные счета. Пусть там будут очень маленькие деньги положены, но с течением времени деньги растут, и заемщица чувствует себя надежнее. Мы попытались, но у нас не получилось работать как коммерческий банк. Мы создали свой банк – Graameen Bank – сельский банк.
Мы создали этот банк, чтобы он работал только в деревне, мы ведем деятельность только в деревнях. В каждой деревне. Ни одна из них не пропущена. Половина из 150 млн граждан Бангладеш – бедняки, мы сосредоточились на нем.
Мы охватываем услугами 80% бедных семей и стремимся охватить 100% бедных семей. Лучше посчитайте, сколько людей вы не охватили, и тогда вы поймете, что вам еще предстоит сделать. Мы создали банк для бедных людей, а потом сделали так, чтобы им владели заемщики. У меня нет ни одной акции. Если вы не заемщик, вы не можете иметь акции. Если вы хотите уйти, вы должны продать акции. Владеть банком могут только его акционеры. Сейчас, когда у нас 8 млн акционеров, мы рекомендуем людям отдавать своих детей в школу. Наши первые акционеры безграмотны, мы решили сделать прорыв: вы открываете в банке счет и автоматически отдаете ребенка в школу.
Дети заканчивают школу и поступают в институт. И мы завели образовательный кредит. Все дети, которые поступают в вузы, финансируются только за счет образовательных кредитов Graameen Bank. Мы сформировали новое поколение людей, у которого совсем иное будущее. Мы начали привлекать вклады, мы поставили условие – каждое отделение работает только со своими вкладами. Каждое отделение самоокупаемо и не привлекает деньги извне. Когда мы открываем новое отделение, мы говорим управляющему: «Через год ты должен выйти на окупаемость».
В Бангладеш трудно найти работу. Когда молодежь не может найти работу, мы говорим: «Зачем тебе искать работу, твоя мать владелица банка, создавай бизнес, ты должен думать, как эти деньги инвестировать». Если ты не можешь придумать, мы говорим: «Посмотри, твоя мать – безграмотная, но она создала свой бизнес, дала тебе образование. Зачем тебе образование, если ты не можешь создать рабочие места для других? Это на рынке труда ты должен показать свой диплом, а для создания бизнеса, тебе не нужны эти бумажки. Ты можешь создать свой бизнес еще пока учишься, позиционируй себя как человек, который создает рабочие места».
Многие люди говорили в свое время, что микрокредиты хороши для микробизнеса. Я в это не верю. Предпринимательские способности есть у каждого, мы создали программу исключительно для нищих. Ты ходишь от двери к двери, пусть они у тебя что-то купят, что ты теряешь. Нищим понравилась идея. Это стала очень популярная программа среди нищих: через 4 с половиной года 18,5 млн нищих перестали быть нищими, они стали торговцами-предпринимателями. Так вы приобщаете людей к тому, чтобы строить свою жизнь.
Что должно быть интересно для микрофинансовой программы? Некоторые люди используют это слово, чтобы наживаться на людях. Не с этой целью создавалось микрокредитование.
Какая оптимальная ставка для микрофинасирования? Моя формула: стоимость средств плюс 10%. Это эффективная ставка. Плюс 15% – это уже высокая ставка. Если больше, то вы – ростовщик и вымогатель. Многие микрофинансовые организации видят возможность выдавать потребительские кредиты. Но мы изначально рассчитывали программу на выдачу кредита под собственное дело.
Миссия микрофинансирования – помогать людям избавляться от бедности. Вам нужна своя модель для всего, что вы делаете. Микрокредитование – не 5 и 10 человек, вы должны охватить миллионы. Я всегда рекомендую, чтобы микрофинансирование было на местном уровне. Мы живем в море денег, но из него ни капли не достается беднякам. Мы должны установить ручьи, чтобы хоть что-то шло беднякам. 60% кредитов, которые мы выдаем, поступают из их же вкладов. Здесь я остановлюсь и предлагаю вам задуматься, насколько микрофинансирование для вас актуально?
Ответы на вопросы:
– Какие процентные ставки сейчас в микрофинансировании?
Михаил Мамута, директор Российского Микрофинансового Центра: Если микрофинансовая организация будет работать без покрытия издержек, то она проест портфель. Есть некая социальная вилка, которую задал Юнус – 10 – 15% годовых. В России кредитные кооперативы привлекают деньги населения под 19% годовых, коммерческие МФИ выдают кредиты также под 18 – 19% годовых. Фонды, финансируемые ВЭБом, могут позволить себе ставки ниже. Чтобы решить эту проблему, мы должны расширять доступ МФИ к рынкам капитала и увеличивать конкуренцию.
Второе. Микрокредиты – дорогая вещь в обслуживании, но они должны быть дешевле, чем потребительский микрокредит, ставки по которому – около 50%. Для микробизнеса важно получать кредиты быстро и на постоянной основе. Разница в 2 – 3% для бизнеса приемлема. Ставка будет снижаться тем быстрее, чем у МФИ будет больше доступа к рынкам капитала.
Михаил Копейкин: ВЭБ получает деньги от Минфина под 8,5%. У нас маржи нет. РосБР докапитализирует фонды с тем, чтобы они выдавали больше гарантий. Таким фондам мы выделили кредитные линии по 100 млн руб. РосБР предоставляет им деньги под 10,5% годовых. МФИ получают их также под 10,5%. МФИ бывают разные с разными заемщиками, но они не должны быть убыточными. Но мы все-таки ориентируемся на то, чтобы маржа МФИ доходила до 10%, то есть ставка для конечного заемщика не больше 21%.
– Г-н Юнус, ваши методы в России получат популярность?
Мухаммад Юнус: От вас зависит. Если вы считаете, что это применимо, они будут работать. Наш метод применяется во многих странах: Норвегии, США, Великобритании, Мексике, Коста-Рике, Гватемале, Колумбии, Боснии, Косово.
Михаил Мамута: Профессор прав. Не от него зависит, будет этот инструмент развиваться или нет. Мы не с нуля стартуем, рынок существует, но надо ему придать очертания и дать доступ капитала. Мы будем сохранять социальную составляющую микрофинансирования. Мы приветствуем многообразие всех форм МФИ, важно чтобы сюда пошел крупный капитал. Чем больше источников капитала, тем лучше.
– Г-н Юнус говорил, что кредитование направлено чисто на сельскую местность. Каковы перспективы развития кредитования в сельской местности в России?
Михаил Мамута: Я хотел бы предостеречь об опасности механического переноса опыта на чужую почву. В Бангладеше есть только сельский бизнес. В России есть программа Россельхозбанка и других банков по кредитованию малого бизнеса.
Борисов: Сегодня сельское хозяйство у нас слабое, только поднимает голову. Хотя движение вперед есть, особенно среди фермерства. Микрофинансирование очень важно для подсобных хозяйств. Более чем на 50% российский продовольственный рынок поддерживают личные подсобные хозяйства. Сельхозкооперативы будут набирать обороты. Минсельхоз начинает это разрабатывать, но здесь будет другой эшелон кредитования. Тут будут кредиты под гарантию «Россельхозбанка» и сбытовая сеть. Нам не хватает цивилизованных рынков, магазинов шаговой доступности, а наш сельхоз производитель хороший качественный не может пробить себе дорогу.
Копейкин: Мы сейчас хотим сделать новый банковский продукт, чтобы у заемщиков была возможность привлечь кредиты. Естественно, РосБР будет такие гарантии принимать, это облегчит заемщик доступ к кредитным ресурсам. В регионах большие коррупционные барьеры, и сельские хозяйства не могут брать кредит. Будут ли приняты меры для доступности кредита?
Мухаммад Юнус: Огранизация Transparency International делает рейтинг коррупционности стран. Бангладеш в течение 5 лет занимал первое место в этом рейтинге, при этом кредитная программа действует по всей стране, и никто не разу не пожаловался, что не может получить кредит из-за коррупции. Не сдавайтесь!
Борисов: Лечить это можно только рынком и конкуренцией. У потребителя должен быть выбор, если кто-то хочет откат, то он пойдет к другому. Если мы двинем поддержку МФО, то коррупция будет исчезать сама собой.
Мамута: Коррупция, как любой рыночный механизм, имеет свою себестоимость. Коррупция не во всех секторах приносит доход, и микрофинансирование – яркий пример. С малого займа не много возьмешь.
Борисов: Миш, термин появился, микрокоррупция (Улыбается).
Мамута: Микропредприятия ничего не боятся. Им терять нечего. Они сразу поднимают шум. Если такие случаи будут появляться, мы очень просим всех писать нам. Однозначно мы это дело просто так не оставим.
Борисов: Уровень коррупции пропорционально падает с ростом гражданского общества. К сожалению, сейчас у нас бизнес мало объединен. Но в малом бизнесе 1,2 млн юрлиц и 4 млн индивидуальных предпринимателей. Мы объединяем не всех.
Надия Черкасова, «Траст»: Многие банки ведут политику информационной открытости, вкладываются в информационные ресурсы, горячие линии, для того чтобы получать обратную связь с предпринимателями. Согласна с Михаилом. Пожалуйста, информируйте нас о таких случаях.
- Юнусу. Как вы поступаете с теми людьми, которые не возвращают?
Юнус: Один из основных элементов нашей системы – никаких наказаний. Мы не реагируем какими-то санкциями, не наступает негативной реакции, только потому что кто-то не погасил заем. У бедных людей полно проблем, и это одна из проблем, с которой столкнулась наша заемщица, и наша задача выяснить проблему и помочь. Наши заемщицы входят в группы по 5 человек. Если кто-то из группы не погасил заем, мы говорим остальным: «Не ругайтесь на нее, выясните, в чем причина. Если у нее муж сбежал с деньгами, поймайте его и верните деньги». Это и есть сочувственная реакция. Мы ищем способ решить ее проблемы. Например, она купила корову, которая умерла. Она не может погашать заем. Мы говорим: «Давай подумаем, как может решить проблему, не беспокойся о корове, дадим тебе еще один кредит на другую корову». И это становится активным кредитом, а старый становится долгосрочным кредитом. Какой бы срок ни заняло погашение кредита, процентная ставка не изменяется. Если она заняла 1000 и приходит через 10 лет, она заплатит 2000. Общая сумма погашения не должна превышать сумму основного долга.
- А причины гибели коровы не исследуете?
Юнус: Нет, мы – не исследователи.
- «Россельхозбанк» пока не прекратил программу кредитования кредитных кооперативов. Насколько удачен этот опыт, насколько он распространен? До кризиса была тенденция переходить из МФИ в депозитно-кредитную организацию. Насколько это распространено?
Мамута: Банки и МФО – естественные партнеры. Другого варианта не может быть. Банкам невыгодно микрозаемщиков обслуживать самостоятельно. Они не так распространены в регионах. Для нас очевидно, что такого рода взаимодействия будут только нарастать. НКО – это неудачный опыт, у них отрезан доступ к средствам населения, это неэффективно с экономической точки зрения. Они могут вести деятельность без банковского надзора, а для регулирования рисков надзор нужен.
- Всем известно, что любая мать хочет лучшего для детей. Что бы вы могли сказать, как женщины могут уравновесить кризис, существующий в разных странах?
Юнус: Во-первых, тот банк, кот мы создали, должен помогать людям преодолевать проблемы. Мы все время говорим сотрудникам, что не хотим усугублять положение наших заемщиков, у них и без нас полно проблем. Поэтому в системе не заложено никаких штрафов. Если она не вернула нам долг, все равно мы – друзья. Пусть она сама решает, когда нам вернуть. Она возвращается через два – три года, потому что ей снова важно открыть дверь. Потому что банк и заемщики – одна семья. Это ее банк. Она – совладелица банка, и я – ее работник.
Что касается роли в преодолении кризиса, то один из путей – создание деятельности, которая приносила бы доход. Всегда искать пути – создавать новые возможности. Один раз мы создали компанию сотовой связи с той целью, чтобы дать возможность заработать. Мы даем ей кредит купить телефон, и она продает услуги сотовой связи своим соседям. У нас таких телефонных дам было 80 000.
- Какова доля невозвратов?
Юнус: Только 1% людей, которые не погашают заем вовремя, но погашают его после.
(Выступление на VIII национальной конференции по микрофинансированию)
