Фото ИТАР-ТАСС/ Сергей Фадеичев
Власть научилась организовывать новые, многотысячные собрания в свою поддержку, при этом обязательно превосходящие по количеству участников общегражданские акции «за честные выборы». Когда гражданское движение заново поставило вопрос о демократичности некоторых процедур и демократии как таковой, представители правящей партии, довольно чутко следящие за развернувшимися протестами, отреагировали на запрос, приступив к бутафорской демонстрации «власти народа».
Почему работники промышленных предприятий не принимают активного участия в текущей протестной политической мобилизации? Почему они так послушно подчиняются приказу начальства, проводя, возможно, единственный выходной день на митинге в поддержку Путина? Независимая исследовательская инициатива НИИ митингов (социологи, которые проводят анонимные исследовательские интервью среди тех граждан, которые собираются на митингах) искала ответы в беседах с участниками, которых свозят на пропутинские мероприятия. Именно рабочие оказались главной аудиторией последних выступлений премьера и слушателями патриотических песен Расторгуева.
НИИ митингов представляет голоса, невидимые за результатами многочисленных опросов известных социологических служб.
Разговор в автобусе c мужчинами, возвращавшимися домой с шествия в Лужниках (время около 12:10). До начала записи я узнала, что на митинг их обязало придти руководство, под угрозой лишения премии, в оппозиционных митингах они участия не принимали.
Трое мужчины 40–50 лет (А, Б, В):
А почему вы не принимали участия в оппозиционных митингах?
А: Холодно было.
Б: Холодно было.
Вы поддерживаете их участников?
А: Каких?
Тех, кто выходил на митинги… на Сахарова, на Болотную 4 февраля?
А: Нет, мы не выходили на них.
Вы из Москвы, да?
Б: Да.
А работаете где?
Б: Вместе работаем в МосВодосток.
Понятно, а как вот к этим митингам относятся на работе?
Б: Если бы не было принудиловки, мы бы не пошли.
Это вот на сегодняшний, да? А на Болотной, Сахарова?
А: На те мы, в принципе, даже и не знали, что они есть.
А вы вообще информацию откуда узнаете?
Б: По телевизору.
А: По-разному…два человека, три человека, вот. От друг дружки.
Хорошо, А вы относите себя к какой-то группе, может быть классу?
Б: Средняя, средняя статистическая.
Как вы думаете, кто выходил сегодня на митинг? Какие люди?
Б: Такие же как и мы.То есть, какие?
А: Принудиловка.
В: Нет, не только принудиловка, нет. Были и те, кто поддерживает Путина. Были.
А: Я вам хочу что сказать, вот те люди, что идут на митинг, они хотят пойти, а вот на те митинги, на которые вы говорите: на Сахарова – это уже не то, не то.
Почему не то?
А: Ну я могу вам сказать, что, ну, это не те люди уже, понимаете. Они – те люди, уже наворовались, и они толкают, подымают все это, всю молодежь…это не тот вкус..Сейчас у молодежи, не тот вкус. Они там подкупают, пятое десятое, это все делают – Не то! Это не то!
Б: Мы хотим…спокойно жить и достойную иметь зарплату, чтобы наши дети, внуки все имели…[…] Раньше мы, в принципе, по несколько месяцев не получали зарплату. Это мы здесь вот в Москве работали, а на периферии…Вот, допустим, мама молодая – трое детей, где-то на периферии… пособие детское не платят, где-то там ребенок заболел, в Сибири, за двести километров надо ехать, ничего нет... сейчас, ну конечно не все, но немножко что-то сдвинулось, хоть немножко, и зарплаты… ну… задерживают немножко зарплаты, но все равно стабилизировалось, стабилизировалось. А эти лихие 90-е вообще – ничего не купить, и в магазинах ничего нет, и денег нет, а ведь любая мать хочет своему ребенку хотя бы конфетку купить, а у не даже нет, не то, что конфетку, на хлеб не хватает денег.
А вот что вам больше всего не нравится в современном обществе или раздражает может быть?
Б: Политика.
А: Болтовня.
Какая, например, болтовня?
Б: Ну они говорят-говорят, а делать – не делают.
2. Трое мужчин, приехавших из Московской области (Наро-Фоминский район), работники сельского хозяйства, 25–30 лет:
А вы откуда приехали?
А: С области.
Из области это откуда?
А: С Наро-Фоминского района
Все, да?
Б: Да.
Вы работаете все вместе, правильно я понимаю?
Б: Да.
Вы тут одни, втроем приехали?
А: Нет, нас много.
Б: Нас много, нас целый автобус приехал.
Автобус…а где вы работаете?
Б: В совхозе.
А вы…как относитесь к этому митингу? Вы бы сюда приехали, если бы вас не привезли?
А: Как и все.
Как и все – это как?
А: Ну как..как и все!
Б: Приехали сами.
А: Просто предложили.
Б: На автобусе нас привезли.
А: Нет, ну нам предложили: кто поедет? Желающие. Мы приехали.
Как вы считаете, кто выходил на митинги, которые были в декабре, оппозиционные, какие люди?
А: Которых выгнали!
Выгнали откуда?
А: Как откуда? С совхоза!
Б: Да и из ментовки сколько погнали!
В: Ходили все кому не лень!
Кому не лень?
Б: Конечно.
А: Кому делать нечего, те и ходили.
А вот вы считаете, что ваше материальное положение за последние годы улучшилось или ухудшилось?
А: Вы знаете, об этом надо еще подумать.
Б: Да.
А сами…по вашим ощущениям как? Что-то изменилось?
В: Хуже стало.
А: Ну, как вам сказать, может быть – да, может быть – и нет. У каждого свое мнение. Мое мнение.
Б: Изменилось что-то.
А: Изменилось, да, изменилось что-то.
Б: Ментам зарплату подняли, а нам убавили.
А: Колхозника забыли! Вот и все! Хотя кричат: сельское хозяйство поднимаем, а сельского хозяйства нет! В России. НЕ-ТУ. Тем более, в Московской области.
Может быть, какие-нибудь примеры можете привести?
А: Колхозник получает 10 000. Вот и все! А у вас о политике на работе – в колхозе с декабря стали больше говорить?
А: Мы работаем без выходных! И день и ночь!
Ну вот а в свободное время вы не обсуждаете то, что происходит сейчас?
Б: Нет.
Не обсуждаете?
А: У нас свободного времени нету. Даже зимой.
Ясно…тогда еще вопрос про проблемы… вы считаете, что существует проблема социального неравенства в стране?
Б: Неравенство существует. Опустим, почему существует, опустим тех же – вот эти... кто там... олигархи... кто они? Вот недавно шла передача про пожары. В восьмом, девятом году, десятом, да были пожары (?!), когда деревни горели… ни в одной программе не объявили… Там эти звезды выступали, бухали, они так и бухали. Никто ничего вообще… поэтому…Конечно существует! Неравенство – оно как было, так и будет. Всю жизнь.
Вы считаете, можно что-то сделать, чтобы изменить…
А: С этим уже нет.
Почему?
А: А уже бесполезно что-то делать. Это надо было делать… годов с... 70х-80х, надо было это делать. А так... уже бесполезно
То есть, сейчас ситуация не может измениться?
А: Конечно, к этому уже привыкли, к этому режиму, жить.
Б: Ну все, извините, мы пойдем!
А: Да.
Б: Нас просто люди ждут.
Хорошо, спасибо.
3. 3. Интервью с мужчиной, стоявшим на площади, напротив трибуны Лужников, 25–30 лет, работник Тверского вагоностроительного завода:
[Путин:…Нам нужно смотреть дальше, у нас большое количество проблем, у нас их хватает. Это несправедливость, мздоимство, хамство чиновников. Это бедность и неравенство, в конце концов. Но я мечтаю о том, чтобы каждый человек в нашей стране – и большой начальник, и рядовой гражданин – жили по правде, по совести, и это сделает нас намного сильнее, я мечтаю о том, чтобы…в душе каждого человека была надежда, желаю, чтобы все были счастливы, каждый из нас. Но как это сделать?]
Извините, а можно Вам пару вопросов задать?
М: Да.
Скажите, а Вы из Москвы?
М: Из Твери.
А где вы работаете?
М: Тверской вагоностроительный завод.
[Путин кричит: мы призываем всех объединиться]
Хорошо, а вот вы сами пришли бы на этот митинг, если бы вас не привезли?
М: Я сам бы пришел, потому что у меня, во-первых, здесь друзья… поддерживают Владимира Владимировича… ну, и я, соответственно, тоже
А вы слышали про оппозиционные митинги?
М: Слышал.
И как вы к ним относитесь?
М: Каждый имеет право голоса.
Как вы считаете, какие люди выходили на них?
М: Выходили те, кто поддерживает своих кандидатов.
А вы кого поддерживаете?
М: А я Владимира Владимировича
Почему? Можете как-то прокомментировать?
М: Почему – потому что при нем есть стабильная работа, стабильная зарплата. Все.
У вас как-то изменилось материальное положение за последнее время?
М: Нет.
Нет, то есть не в лучшую, не в худшую сторону?
М: Нет, оно как было стабильным, так оно и есть.
Вы считаете, что существует в стране социальное неравенство?
М: Есть.
Как вот вы…ощущали, может быть, на себе как-то?
М: Нет!
Не ощущали?
М: Нет.
А вы себя относите к какой-то социальной группе, например? Может быть, к классу или профессиональной какой-то группе…
М: Ну как сказать… я себя отношу к низшему классу, но… стремлюсь быть выше, и препятствий для этого нет!
То есть не существует никаких препятствий?
М: Нет.
А почему вы так считаете?
М: Ну, потому что я вот от простого рабочего поднялся до мастера. Я могу подняться еще выше!.
Выше это, например, куда?
М: Да. Я могу подняться выше. Для этого никаких препятствий нет.
То есть ничего не мешает?
М: Нет.
И Вы не чувствуете….ущемленности какой-то?
М: Нет.
На митинге сегодня что нравится, что не нравится?
М: Что мне нравится – то, что много народу, из разных городов и поддерживают одно движение « Единую Россию».
Вы считаете, что все люди сюда пришли добровольно или… наоборот?
М: Нет. Многие люди по разным причинам сюда пришли, но они пришли. Это факт.
Как вы думаете, какие люди здесь?
М: Разных…разных социальных групп.
Например? Назовите несколько.
М: Заводские рабочие, просто рабочие… и… просто средний класс… как говорят про нас, средний класс.
Средний класс…можете расшифровать?
М: Ну как сказать…это все те, кто просто работает.
Но, тогда рабочие – тоже средний класс?
М: Я – средний класс, да. Считаю себя средним классом, хотя зарплата у меня ниже среднего класса... Потому что… как написали в газете «Комсомольская правда», вот, средний класс – это те, кто получает от 38 000 рублей, я этих денег НЕ получаю. Как говорится, у нас военные приближаются к среднему классу, мы НЕ приближаемся к среднему классу. У нас зарплата от 20 000 рублей, хотя многие и этого не получают.
У вас с друзьями... с декабря... появилось больше разговоров о политике?
М: О политике – нет.
То есть вообще не обсуждаете?
М: Нет.
А новости вы откуда узнаете?
М: Новости, в основном, из газет.
А какие, например?
М: Ну о повышении зарплат военным, о том, что какая-то стабильность есть в стране. О повышении зарплат учителям, врачам – тоже из газет. В основном, из газет все.
А какие газеты?
М: «Комсомольская правда».
4. Справа шла какая-то колонна людей с плакатами. Подошла к мужчине с плакатом «Возродим промышленность!»
Простите пожалуйста, вы какой-то профсоюз представляете?
М: Нет, не профсоюз. КоломЗавод. Коломенский машиностроительный завод.
Вы сюда все вместе организованно приехали?
М: Организованно! А что, вы хотите к нам присоединиться?
Мне интересно, как вы относитесь к этому митингу, – что понравилось, что не понравилось?
М: Очень здорово! Все понравилось!
Почему?
М: Ну понравилось мне, а как почему?
А: Особенно бесплатные напитки [Смех]!
А вот вы про оппозиционные митинги слышали что-то?
М: Ну и что? Слышали.
И как вы к ним относитесь?
М: Обязательно должна быть оппозиция.
Как вы считаете, какие проблемы, существующие в современном российском обществе, нужно решить в первую очередь? Может быть. вы назовете какие-то проблемы, с которыми вы лично сталкивались?
М: Да нет никаких проблем! Мы с вами идем – улыбаемся, наслаждаемся жизнью! Какие проблемы? Никаких!
Ну может быть вы о политике стали больше на работе говорить?
М: Зачем? Зачем? Политика – это грязь! [смех]
Почему? Можете как-то прокомментировать?
М: Нет. О Политике ни слова. Мы поддерживаем Путина. Все.
Вы поддерживаете Путина?
М: Всеми фибрами души [смех].
Это правда?
М: Ну вы задаете вопрос, я вам отвечаю
Хорошо, а как вы считаете, проблема неравенства социального, она существует?
М [стал вдруг серьезен] Она всегда была и будет существовать.
А что можно сделать, для того чтобы ее решить?
М: Для этого мы вас породили на свет Божий, и вы – пожалуйста. Мы свое отвоевали.
А вы сами?
М: Мы сами будем делать локомотивы и будем вас возить по железной дороге
А чем вы, например, в свободное время занимаетесь?
М: Накопительными программами страховыми. Создаем будущее для вас, своих детей и… потому что пенсионная реформа… что вас ждет? Пенсии у вас не будет! Если вы сами заработаете, только то и получите. Поэтому думайте, где накапливать деньги, задумывайтесь, откладывайте на будущее уже сейчас.
[…]
5. Я иду-фотографирую по Лужнецкой набережной, вдоль колонны автобусов. Люди пытаются найти «свои» автобусы.
Вы приехали из области?
А: Да, Красногорский район.
Организованно сюда приехали?
А: Конечно.
Б: На автобусе.
А где вы работаете?
А: Мы не работаем, мы существуем.
А как вот вам митинг? Что понравилось, не понравилось?
А: Все понравилось, мы бы еще остались.
Как вы относитесь к оппозиционным митингам, которые проходили?
А: Ааа... Какую партию поддерживаем?
Б: [объясняет А] Оппозиционные, это которые на Болотной..
А: Нет, оппозиционные мы не поддерживаем. Мы вроде, как бы, от «Единой России» вообще.
Вы члены «Единой России»?
А: Ну да, да. Мы состоим, да
Б: Ну партия жуликов и воров, вы больше так, наверное, слышали.
Ясно, а какие проблемы, как вы считаете, нужно решить в стране?
Б: В первую очередь меня на работу устроить [смех]...
А: Ну социальные проблемы… не знаю там… помочь детям, пенсионерам, ветеранам Великой отечественной войны
Б: Повысить зарплату...это, то есть… потому что… вообще… прожиточный минимум – он очень минимальный, надо, как бы, зарплату повышать и помогать вообще.
А : Нет, проблем, на самом деле, много, их все не перечислить. Ну вот, например, сказали мы.
[…]
Хорошо, вот вы считаете, что существует проблема социального неравенства?
А: Социальное неравенство…
Б: Да оно, мне кажется, вообще существует, не только у нас в стране
А: А, то есть, Вы хотите, чтобы равноправие было?
А вы не хотите?
Б: А такого никогда не будет!
А: А как так? Если я пашу всю жизнь, а он пьет под забором, я, что, должен придти – ему ползарплаты отдать? Должно быть социальное неравенство.
Б: Мне кажется, на самом деле, не должно такого быть. Не будет равенства. Не получится это. Кто-то сильнее, кто-то слабее
Вы считаете, можно что-то сделать, чтобы изменить?
А: На вряд ли! Ну кто захочет делиться своим заработанным, скажите пожалуйста?
А вы то за кого голосовать пойдете?
Б: А что, вот у нас можно голосовать по открепительным.
А: По открепительным [смех]. Приезжайте к нам – у нас проголосуете!
У вас? А вы наблюдателями не работали сами?
А: Работали.
Б: Работали, и не только наблюдателями. Мы и в комиссии, и наблюдателями и… где только не работали… даже об этом и не слышали, что можно так работать. Это я вам потом на ушко скажу. Не на диктофон.
Что… когда вы были наблюдателем, были какие-то нарушения?
А: Конечно.
Б: Нет, вы что(иронично).
А: Были, были.
Б: Ни разу!
А: Постоянно нарушения… со стороны коммунистов… и… лидеров этих… демократической партии России.
Б: Во, лидер наш идет, кстати, девушка.
Лидер?
Б: Да, это лидер «Единой России».
А: И молодежно-общественной организации «Легион»
[мы подходим к автобусу, А, Б заходят в него]
…………………………………………………………………….
На интерес к обсуждению текущей политической ситуации, в семье и на работе, начиная с декабря, указывают многие участники протестных акций на Болотной и Сахарова. Нетрудно заметить, что рабочие, свезенные на пропутинский митинг, того же не отмечают. Этот факт скрывает под собой совершенно объективные основания: респонденты не обладают свободным от работы временем, необходимым для элементарного просмотра периодики и поиска альтернативных информации официальных или наиболее массовых СМИ («Первый», «Второй канал», газета «Комсомольская правда» и им подобные). Иначе говоря, информация о гражданских протестах (датах проведения, требованиях участников и т.д.) оказывается им часто недоступной. Те, для кого «другие» митинги не являются тайной, формируют «собственное» представление о протестующих. Так, в одном из интервью, участники пропутинского митинга, представляют участников протестных акций как тех, которым нечем заняться, т.е. бездельников и безработных:
А как вы считаете, кто выходил на митинги, которые были в декабре, оппозиционные, какие люди?
А: Которых выгнали!
Выгнали откуда?
А: Как откуда? С совхоза!
Б: Да и из ментовки сколько погнали!
В: Ходили все кому не лень!
Кому не лень?
Б: Конечно.
А: Кому делать нечего, те и ходили.
Официальные СМИ ввели категорию «стабильности» в дискурс социально угнетенных людей. От одного интервью к другому мы сталкиваемся с разговорами о «стабильном» положении и страхом угнетенных лишиться этой мифической «стабильности». Некоторые участники пропутинских митингов аппелируют к своему опыту 90-х, вспоминая: «Раньше мы, в принципе, по несколько месяцев не получали зарплату. Сейчас, ну, конечно, не все, но немножко что-то сдвинулось, хоть немножко задерживают зарплаты, но всё равно стабилизировалось». Получать зарплату, порой увеличившуюся совсем незначительно, но в намеченный срок – вот шокирующий признак и критерий благополучия. Рост по карьерной лестнице, от простого рабочего до мастера на промышленном предприятии в небольшом городе, для мужчины, обладающего высшим образованием, представляется показателем возможности свободного и ничем не ограниченного изменения собственной социальной позиции. А вопрос об отношении к социальному неравенству в интервью с безработными членами «Единой России» даже наталкивается на социальный цинизм : «Мне кажется, на самом деле, не должно такого быть. Не будет равенства. Не получится это. Кто-то сильнее, кто-то слабее».
Вера в «невозможность изменения» существующего порядка, в его «естественность» – то, что объединяет пришедших и привезенных на «путинги».
Стоит также отметить, что работники промышленных предприятий в небольших провинциальных городах очень сильно ограничены в возможности собственной профессиональной мобильности. Нередко, то предприятие, на котором они работают, является единственным местом в городе, где обладатели достаточно редких и невостребованных на рынке навыков могут найти рабочие места. В этом смысле, страх потерять работу, если приказ начальства не будет выполнен, у рабочих намного выше, чем, например, у менеджера по продажам в крупном городе. В условиях конкуренции маленького города, люди проникаются, условно говоря, циничной позицией по отношению к неравенству и мифологией невозможности другой жизни.
В представленных материалах интервью рабочие воспроизводят отношение к бедности и социальному неравенству как к «естественному» и «незыблемому». Указывая на низкие социальные позиции и отсутствие социальных гарантий, будучи постоянно занятыми на низкооплачиваемой работе, они совершенно уверены в отсутствии альтернативы и не представляют «рациональности» борьбы со всемогущей «стабильной» властью – как в лице собственного начальства, так и правящей партии, возглавляемой Путиным.
