Мне понравилось достаточно ироничное заявление нобелевского лауреата по экономике Пола Кругмана о том, что у стран еврозоны есть два выхода из кризиса – и оба нереальные. Первый вариант предполагает начало агрессивной скупки долговых обязательств проблемных стран Европейским центробанком. По мнению эксперта, только в случае массированного выкупа ЕЦБ удастся серьезно сбить текущие запредельные уровни доходности по облигациям Испании и Италии. «Это может сработать, но это будет невероятно тяжело», – считает Кругман и добавляет, что такое вряд ли случится, потому что канцлер Германии Ангела Меркель на это не пойдет, ведь монетизация долга Испании и Италии приведет к росту инфляционного давления в самой Германии. Второй вариант по Кругману: ЕЦБ должен полностью отпустить все существующие рычаги контроля над ситуацией. В этом случае наступает конец системе обращения евро: еврозону ждет повальная череда банкротств региональных банков, масштабный отток капитала и деноминация валют. При таком сценарии восстановление придет с постепенным автоматическим выправлением существующих дисбалансов, однако Германию это тоже не устроит. Ни в коем случае не претендую на анализ, достойный нобелевского лауреата, но свое понимание процессов в еврозоне высказать осмелюсь. На мой взгляд, слова Пола Кругмана с точки зрения журналистики звучат достаточно хлестко, применяется очень много риторических фигур, что вызывает эмоции. И вообще, читается как злободневная публицистика. Но в реальности рассматриваются только крайние варианты, что всегда ущербно. Конечно, в экономической истории бывают случаи, когда они реализуются, но любой крайний вариант (или его противоположность) ни к чему хорошему, как правило, не приводят. Кризисные события в Евросоюзе явно подталкивают это объединение стран к тому, чтобы из аморфного конгломерата превратиться в более институциональное целое. И движение в этом направлении уже явно обозначилось. ЕС должно стать государством в полной мере, должно появиться достаточно много законов, имеющих статус наднациональных. Я глубоко уверен, что Европа уже к этому идет, долговой кризис и особенно события в Греции стали мощным катализатором к этому. Но для того, чтобы монетарные власти ЕС стали более адекватными, они, конечно, должны иметь в руках наднациональные законы, обязательные к исполнению во всех странах еврозоны. Практика показывает, что Евросоюз, по сути, сложен из трех частей, имеющих существенные различия и слабо соединенных между собой. Это север, юг и Восточная Европа, состоящая из стран бывшего советского блока. Все эти три составляющие имеют разные типы экономического уклада, и ввиду этого достаточно сложно регулируются. Но в этом сила и слабость Европы. Я думаю, что кризисные явления подтолкнут сознание европейцев и прежде всего политической элиты к тому, чтобы поделиться частью полномочий, данных им национальными законами, с Европейским союзом. Расширение функций ЕЦБ и других монетарных властей должно привести к тому, чтобы они получили возможность вмешиваться в вопросы дефицита бюджета, в политику заимствований и процентных ставок. С одной стороны, это приведет к сужению полномочий суверенных правительств стран-членов ЕС, а с другой, это путь к устойчивому экономическому развитию в будущем. Поэтому мне представляется, что ни полный либерализм, ни полный финансовый контроль на практике реализованы не будут. В реальности вырисовывается тяжелый и извилистый путь. Я все-таки считаю, что все проблемы еврозоны лежат отнюдь не в экономической, а политической плоскости. У членов еврозоны нет другого выхода, как научиться договариваться, идти на компромиссы и взаимные уступки. Что касается Германии, то, безусловно, она больше всех выиграла от создания еврозоны. Это факт. Так уж получилось, что на тот момент ее экономика была намного сильнее других, и в очень скором времени существенно потеснила экономики периферийных стран Европы. Это тоже факт. Но, как известно, бесплатных обедов не бывает, рано или поздно надо платить по счетам. Ситуация на сегодняшний день складывается так, что за спасение еврозоны Германии придется раскошелиться. Как, впрочем, Франции, Голландии, Бельгии. Это нормально: сильные должны брать на себя ответственность. И я думаю, что все немецкие политики, как находящиеся у власти, так и оппозиция, это прекрасно понимают. Но Германию наверняка не устроят крайние варианты, потому что в противном случае от радикализма пострадают все участники процесса. Значит, компромисс неизбежен. Насколько я могу судить по тем скудным сведениям, которые поступают из кулуаров переговоров лидеров Евросоюза, Ангела Меркель готова идти на компромиссы, несмотря на, порой, очень решительную риторику. Но после такой риторики, как правило, следуют вполне взвешенные действия. Не готов я согласиться и с еще одним мнением Пола Кругмана, что однажды «все признают, что евро было ошибкой». Я считаю, что страны, принявшие решение войти в еврозону, по сути, купили билет в один конец. Признать все договоренности недействительными и восстановить статус-кво, который был до еврозоны, уже невозможно. И все это понимают. Но это отнюдь не мешает публицистам задавать риторические вопросы и строить версии, по принципу: «а вот если бы». Я почему-то уверен, что в перспективе 10–15 лет еврозона и евро как валюта точно будут существовать. А дальнейшая его трансформация будет очень сильно зависеть от многих факторов, в том числе и тех, что влияют на Евросоюз изне.