Алексей Мартыненко.
Арсений Несходимов
По данным Росстата, производство сыра и сырных продуктов в России растет с осени прошлого года, а с января по май 2015 года оно увеличилось почти на 30%, до 231 тысячи тонн. На первый взгляд сыровары смогли выжать максимум из продовольственного эмбарго. Но на деле рынок молочной продукции наводняет фальсификат, а серьезные инвестиции в производство сыра в России крупнейшим игрокам кажутся безумием. Об этом корреспонденту Slon рассказал Алексей Мартыненко, глава крупнейшего российского производителя моцареллы, компании «Умалат».
- Как санкции изменили российский рынок сыра?
- До августа прошлого года все было более-менее стабильно: из года в год выпускался примерно один и тот же объем сыров — в основном полутвердых, вроде российского, пошехонского, костромского. Потребление сыра в целом росло, в стоимостном выражении объем рынка — тоже. Цифры были разные, твердые и полутвердые сыры подросли на несколько процентов, свежие (крем-чиз, моцарелла, сулугуни) — на 15–20% в год. Рынок мягких сыров, например, я знаю точно, рос на 15% ежегодно, а рынок моцареллы последние пять лет и вовсе на 30–40%.
Переключиться на российский сыр с итальянского пармезана — это как пересесть с «мерседеса» на «Жигули». Многие предпочтут ходить пешком
Санкции скорее осложнили жизнь. У меня есть еще один бизнес, и с лета прошлого года я должен был полностью посвятить себя «Умалату». У нас до санкций при максимальной загруженности производства получалось удовлетворять где-то 90% запросов, а после эмбарго, когда спрос на сыры в линейке Unagrande (итальянских свежих сыров. — Slon) вырос почти вдвое, мы начали справляться где-то с 60% запросов. Мы закрыли производство феты и брынзы, чтобы покрыть потребность в моцарелле, маскарпоне и рикотте. Понятно, что, с одной стороны, это проблемы, с другой — возможности, но все было так стремительно, рынок был взбудоражен, вряд ли это пошло на оздоровление рынка. Разумеется, когда поставки европейского сыра прекратились, у всех был шок. Пожалуй, весь год ушел на то, чтобы возвратиться к работе в более-менее нормальном ритме.
- Как изменились цены?
— Поставщики стали привозить сыры из Южной Америки. Многие из сыров на полках в магазинах сейчас — из Аргентины, Уругвая, Швейцарии, Сербии. Кстати, Сербия заняла несоразмерно большую долю на полке в России, потому что все сербские сыры даже не облагаются у нас пошлиной и цена на молоко там ниже, чем в России.
Чтобы полностью заменить импорт, нужно около €300–400 млн
В общем, все закупили сыры из этих стран большими партиями, в итоге предложение на рынке стало больше спроса — и цены поползли вниз. Но по моему ощущению, эти сыры не прижились в России. Уругвайский сыр, например, просто не пришелся по вкусу нашему потребителю. Во многом поэтому, на мой взгляд, потребление сыра в России вообще упало на 10–15%.
- Какие есть способы импортировать сыр из стран, попавших в запретный список?
- Безлактозные молочные продукты вначале включили в список санкций, а потом, меньше чем через две недели, исключили из него. В итоге в магазинах стали появляться европейские сыры с маркировкой «Безлактозные». Честно говоря, конечно, все понимают, что нет никакой проблемы завезти европейский сыр в Белоруссию, переупаковать его и отправить в Россию.
- Теперь Минсельхоз предлагает еще ужесточить правила. Что будет?
- По типу производства большинство сыров не содержат лактозу, поэтому, разрешая безлактозные продукты, большую часть сыров выводят из-под санкций. С другой стороны, есть защищенные наименования продуктов, типа Parmigiano reggiano и Mozzarella di buffalo di Campana, которые в принципе невозможно в России никогда заменить, и много других сыров. Какой смысл вводить на них санкции? Даже Coca-Cola можно заменить, а такие сыры — нет.
Я думаю, что теперь многие вообще будут постепенно отказываться от потребления сыра. Если вы поговорите с людьми, то от многих услышите: если нет дор-блю, например, любимой марки, я вообще лучше проживу без сыра. Потому что переключиться на российский или пошехонский сыр с итальянского пармезана для состоятельных людей — то же, что пересесть с «мерседеса» на «Жигули». Многие предпочтут ходить пешком.
- Российские производители выиграли от импортозамещения?
- Да, российские производители стали делать больше сыра, но кардинально ситуация не изменилась. По разговорам на рынке я знаю, что некоторые вообще не заметили увеличение спроса. У нас, например, на моцареллу, рикоту, маскарпоне спрос в сентябре вырос в два раза, потом еще на 20–30%. Но по остальной линейке (у «Умалата» есть и линейка кавказских сыров — сулугуни, адыгейский сыр. — Slon) мы скачка не увидели. Мы перестроили производство, чтобы нацелиться именно на импортозамещение, а сейчас продажи сыра по России упали. Мы оказались в сложной ситуации.
- Почему так произошло?
