Владимир Путин в Сочи, ноябрь, 2015 год
Reuters
Недавно эксперты Высшей школы экономики выступили с прогнозом, согласно которому Россия к 2018 году может быть вынуждена констатировать «потерянное десятилетие», если в ближайшие два года экономический рост в стране останется близким к нулю. Этот тезис уже подхвачен комментаторами и активно обсуждается в прессе и в интернете.
Если оставить в стороне некоторые детали, речь идет о том, что на смену успешным 2000-м пришли безнадежные 2010-е и России сейчас мало на что можно надеяться. Сам по себе этот тезис мне довольно близок: я уже писал о том, что «экономика надежд» 2000-х сменилась «экономикой разочарования», и в отличие от коллег из «Вышки» предполагаю даже, что «остановка» 2008–2015 годов вполне может смениться долгим периодом рецессии, если власть не скорректирует свою экономическую политику.
В то же время сам термин «потерянное десятилетие» не кажется мне в полной мере удачным. Для того чтобы что-то потерять, это что-то нужно иметь. К началу 2010-х Россия подошла, ощутимо растратив и даже обнулив свои возможности и преимущества. Экономика к этому времени была более сырьевой, чем в начале 2000-х; политический режим оказался дискредитирован возвращением Владимира Путина; ощущение обиженности на весь мир стало центральным чувством отечественной политической элиты.
С таким набором факторов надеяться на рост было безрассудно, и он остановился бы даже без санкций и падения цен на нефть – это видно и по динамике макроэкономических показателей в 2012-м – первой половине 2014 года. Иначе говоря, нынешнее десятилетие было для России очевидно безнадежным, причем таков был ее собственный осознанный выбор.
