«Это был человек, глубоко уставший от нелюбимой работы»

Все годы советской власти образ последнего российского императора Николая II рисовался исключительно в уничижительных тонах – трагически погибшему царю, на правление которого пришлись две революции и две войны, приписывались все мыслимые пороки. Тем более резким был обратный поворот. Сейчас Николай и члены его семьи канонизированы, в Крыму мироточит его бюст, а за показ фильма о его личной жизни «Матильда» (который до сих пор никто и не видел) патриоты угрожают сжигать кинотеатры.

О том, как последний из Романовых сам относился к своей власти, о его личных и деловых качествах и о самых критических моментах российской истории начала XX века мы поговорили с доктором исторических наук, ведущим научным сотрудником Санкт-Петербургского института истории РАН Борисом Колоницким.

– В этом году Россия отмечает 100-летие революции, положившей начало катастрофической цепочке событий. Кем оказался в первую очередь Николай II в данной ситуации: жертвой, виновником или заложником обстоятельств?

– Я не уверен, что тут уместно применять слово «или». Виновник – тоже не совсем точное слово. Был ли он жертвой? Да, разумеется, он был жертвой революции. Есть ли его ответственность за то, что страна сползла в революционный кризис? Безусловно, есть. Он не был хорошим политиком, он не всегда принимал верные решения, он не всегда вовремя принимал решения (будь то верные или неверные), он не всегда правильно выбирал кадры. То есть, скажем так, с профессиональной точки зрения он был несостоятелен как политик. Хотя и не всегда. С другой стороны, и ситуация в стране была столь сложная, на мой взгляд, что она представляла большой вызов и для намного более квалифицированного правителя.

– К концу царствования Николая не любили настолько, что он получил множество оскорбительных прозвищ – «царь-тряпка», «царскосельский суслик» и знаменитый эпитет «кровавый».

– Когда мы говорим о важном политическом деятеле, а император России к таковым относился, недостаточно для его описания одной какой-то карикатуры, шаржа. Или, наоборот, парадного либо романтического портрета. Должна быть целая галерея, куда будет включен ряд образов.

Все эти прозвища носят уничижительный и намеренно оскорбительный характер. Я не уверен, что много лет спустя Николая должны описывать именно так. Но мы должны понимать самые разные мнения современников – и тех, кому он по каким-то причинам нравился, и тех, кому он явно не нравился. На самом деле слово, с которым я чаще всего сталкивался, используя в работе дела об оскорблении царской семьи, – это слово «дурак». Справедливо это или нет? Я думаю, что не очень справедливо. Хотя многие в обществе, даже монархисты, считали его именно таковым.

– Верно ли утверждение депутата I Государственной думы, кадета Виктора Обнинского, что Николай, будучи не самым честолюбивым человеком, не желал престола и лишь под давлением отца стал наследником?

– Я думаю, это неверно, потому что в первую очередь был закон о престолонаследии еще Петра I, которому и отец и сын должны были подчиняться. Что касается Обнинского, то свои мысли он изложил скорее в памфлете – если не антимонархическом, то точно антиниколаевском.

Двадцатилетний цесаревич Николай (справа) с сестрой и братьями, 1888. Фото: Борис Кавашкин / ТАСС

И вместе с тем в этом что-то правдивое. Николай как бы и верил в то, что он должен быть самодержцем, но удовольствие от власти как таковой, которое, как известно, испытывают многие политики, он вряд ли получал. Он просто выполнял свой долг, относился к своей работе дисциплинированно, но она часто была для него очень тяжела. И в таких случаях он стремился в более комфортную для себя атмосферу, то есть прежде всего в семью. Он был очень хороший отец и заботливый муж, и, как мне кажется, иногда он просто убегал в семью от большой политики.

– Большое влияние на царя оказывала императрица Александра Федоровна. Существует стереотип, согласно которому она обладала большим влиянием на решения в области внутренней и внешней политики. Так ли это было?

– На эту тему существует очень много домыслов, но что мы знаем точно – ее влияние сильно возросло в годы Первой мировой войны. Супруги постоянно обсуждали политические вопросы, и царица все чаще выступала в качестве советчика. Но это вовсе не значит, что Николай следовал всем ее советам.

Второе, что мы знаем точно, – это то, что общественное мнение, в том числе люди, которые воспринимались как эксперты, сильно преувеличивали влияние Александры Федоровны. Это делали современники, а вслед за ними и некоторые историки.

– А с чем связан рост влияния царицы именно в годы войны?

– Александра Федоровна была очень упертым и упрямым человеком. И, безусловно, абсолютной русской патриоткой. Ее обвинения в германофильстве не имеют оснований. Она действительно желала победы России. Влияние ее на мужа возросло, я думаю, в атмосфере изоляции, в которой оказался царь. В супруге он находил самого надежного человека. Но тут можно высказывать только предположения, я не думаю, что мы можем дать точный ответ.

– Эта изоляция была обусловлена обстоятельствами или характером Николая, которому не нравилось быть публичной фигурой?

– В первые годы войны популярность Николая резко возросла. Он часто совершал поездки, которые сыграли свою роль в патриотической мобилизации общества. Можно зафиксировать даже некоторое возрастание популярности царицы. Но потом это уходит под влиянием разных факторов. Ведь в конце концов, ситуация царя трагическая. После отречения он пишет в дневнике: «Кругом измена и трусость и обман!» В целом дневники царя сдержанные и не очень информативные, но иногда его пробивало на откровенную запись, и это один из тех случаев.

Он действительно оказался в изоляции, рядом никого не было, даже самых близких людей. Дело в том, что на протяжении нескольких месяцев именно его считали изменником и обманщиком, и даже самые ярые из монархистов начали выступать с критикой его политики. Даже в императорской семье несколько великокняжеских кланов – и Николаевичи, и Михайловичи, и Владимировичи начинают интриговать.