
В середине апреля, аккурат перед всеиндийскими выборами в парламент, тысячи людей в штате Махараштра пешком пришли к границе с Пакистаном. Их трехдневное шествие – "падиятра" – с политическими событиями совпало, однако, чисто случайно. Столетиями в четвертое полнолуние массы верующих движутся на Запад, к древнему святилищу. Они следуют пророчеству предков: именно с этой стороны света придет его Конец, и только такое паломничество способно предотвратить катастрофу или хотя бы отложить ее еще на один год. Так уж сложилось, что для них Запад теперь – это Пакистан, всего каких-нибудь 60 лет. Раньше-то это была единая Индия, и ожидать бедствия именно оттуда могли только мистики, но, когда Пакистан обзавелся собственной ядерной бомбой, древние пророчества получили неожиданно современное обоснование. И то, что Индия сама обладает атомным оружием, ничего не меняет: они настолько близкие соседи, что ни на какую противоракетную оборону рассчитывать не приходится. Помню, как в 2002 году участвовал в Марше мира из Индии в Пакистан, организованном Дзюнсэем Тэрасавой. Тогда обострилась ситуация в штате Джамму и Кашмир, и применение ядерного оружия было очень возможно. Нам, 12-ти ученикам Тэрасавы, приехавшим из Москвы, Саратова, Алтая, Чечни, Украины, Казахстана и Киргизии, выдали визы прямо в пакистанском посольстве в Дели. Неслыханное дело! Обычно иностранцы стараются получать их в других странах. Мало того, в качестве цели визита в паспортах у нас стоял официальный штамп: "Марш мира". Наше пребывание в стране было организовано на уровне МИДа и МВД. От самого пограничного пункта Вага и до конечной точки марша – пакистанского Азад Кашмира – Свободного Кашмира – нас охраняло военное подразделение. В 1995 году мы вместе с солдатскими матерями проводили Марш мира из Москвы в Грозный и думали, что уже избалованы вниманием прессы. Никогда после этого она в России не проявляла такого интереса к миротворческим ненасильственным акциям прямого действия. Так что мы примерно знали, как и когда реагируют масс-медиа. Но с таким вниманием СМИ, причем государственных, как в Пакистане, мы столкнулись впервые. Уже на второй день мы проснулись знаменитыми на всю страну. Мы были в каждой газете, в каждом выпуске теленовостей. Люди узнавали нас на улицах! Правда, охрана не особо их к нам подпускала: боялись экстремистов. И действительно, теракты следовали за нами по пятам. На несколько дней нас заперли под домашним арестом в музее в Таксиле, чтобы отвлечь их внимание. Начальник охраны лично проверял каждый куст. Мы готовы уже были заявить международным СМИ о провале марша, задушенного чрезмерной опекой государства, как, опасаясь скандала, нас выпустили из-под ареста, чтобы 6 августа, в день бомбардировки Хиросимы, мы смогли провести возле древней буддийской ступы публичную акцию, посвященную ядерному разоружению. Марш продолжил движение по долине Сват, ныне оккупированной талибами. Надо сказать, и тогда пуштуны, а из них и состоят по большей части талибы, жили в Свате, но к нам они отнеслись дружелюбно, подарили каждому по такой же шапке, как у Усамы Бен Ладена. Угощали сладостями и называли себя местными правозащитниками. И ни о каком разрушении буддийских святынь, которыми долина Сват заполнена погуще, чем афганский Бамиан, где талибы взорвали гигантские статуи Будды, речи не шло. Наоборот, в Свате, равно как и в высокогорных Хунзе и Гилгите, и в известном еще с советских времен своей террористической активностью Пешаваре, мы встречали достаточно много людей, гордящихся греко-буддийским искусством Гандхары и своей историей, связанной с эпохами императоров Александра Македонского, Ашоки и Канишки. Они особенно упирали на то, что все буддийские легенды связаны не с завоеванием и подчинением одних людей другими, а наоборот, с примерами бесконечного самопожертвования ради других. Нигде не изображено оружие с положительной точки зрения. Нет "воинов христовых" – есть "войско Мары", то есть духа зла, которому противостоит мирно улыбающийся безоружный Будда. Мы увидели, что в этой стране действительно много миротворческих и правозащитных организаций. Именно этот потенциал и привел к власти Асифа Али Зардари мужа убитой экстремистами Беназир Бхутто, столь популярной здесь. Но и генерал Мушарраф был не так уж плох, если оказал нашему маршу столь солидную поддержку. Политики – только пленка над толщей глубокой культуры, по сути, единого индо-пакистанского народа. Его разделили искусственно англичане, когда уходили с Индийского субконтинента. Так они хотели по-прежнему, пускай и в скрытой форме, властвовать здесь. Предложив мусульманам единой Индии идею суверенитета как свободы, они на самом деле заключили их в тюрьму вечного противостояния с индусами. Штат Кашмир – только частный случай такого противостояния. Не будет его – найдутся другие поводы. Махатма Ганди добивался независимости для всей Индии. К сожалению, его мечта не сбылась. Независимость превратилась в вечную склоку суверенитета с сепаратизмом. Но потенциал единого некогда народа никуда не ушел. Надо только постоянно напоминать ему об этом и самим стараться снова и снова увидеть это единство.