Роберт Кочарян. Фото: David Mdzinarishvili / Reuters

Роберт Кочарян. Фото: David Mdzinarishvili / Reuters

Автобиография экс-президента Армении и Карабаха Роберта Кочаряна «Жизнь и свобода» (вышла в издательстве «Альпина Паблишер») наверняка привлечет внимание тех, кто интересуется новейшей историей бывших советских республик. При этом необязательно быть любителем политических мемуаров, чтобы оценить эпилог книги, в котором автор рассказывает, как учился жить заново после 20-летнего нахождения у власти. Публикуем его с сокращениями.

На инаугурацию Сержа Саргсяна я поехал с женой, пребывая в хорошем расположении духа. Вечером просматривал статистику по Армении за годы президентства, подводя для себя итоги проделанной работы. Среднегодовой рост ВВП составил более 10% при средней инфляции в 3,2%. Экономика Армении выросла в 5 раз, бедность сократилась в 2,3 раза, а крайняя бедность – в 7 раз. Миграционное сальдо наконец-то ушло в плюс, люди стали возвращаться в страну. Любой президент может мечтать о таких результатах, поэтому я уходил с должности с приятным чувством исполненного долга.

Процедура передачи власти завершилась. Я абсолютно не представлял, чем буду заниматься и даже где буду жить. Позади остались двадцать лет служения стране в сложнейший период ее истории. Впереди меня ждали заманчивая неопределенность и полная свобода, в которую я входил в возрасте пятидесяти четырех лет.

Утром по привычке проснулся рано и впервые в жизни понял, что означает не спешить на работу в будний день. Ставший образом жизни темп последних двадцати лет, со всем его напряжением, загруженностью и стрессами, вдруг исчез – а тело и сознание, привыкшие к нему, остались теми же.

Ощущения были очень необычные. За двадцать лет мир изменился до неузнаваемости, причем не только и даже не столько геополитически – радикально изменилась каждодневная жизнь людей. А моя личная жизнь была надежно отгорожена от этих перемен забором президентского дворца и большим обслуживающим аппаратом. В бытовом плане, просто как человек, я остался в 1990-х, да еще обремененный привычками первого лица государства.