Грета Тунберг, без сомнения, стала одним из ключевых символов уходящего 2019 года. Еще полтора года назад шестнадцатилетняя школьница (в январе ей исполнится 17) была практически не известна за пределами родной Швеции. К концу 2019-го она стала:
- первым тинейджером, попавшим на обложку журнала Time в качестве «Человека года»;
- номинантом Нобелевской премии мира;
- одним из 10 людей, имевших наибольшее значение для науки в уходящем году, по версии журнала Nature;
- «человеком, изменившим правила игры» на обложке журнала GQ;
- лауреатом престижной премии сети книжных магазинов Waterstones как автор книги;
- героиней многочисленных интернет-мемов, «лицом» на футболках, значках, ручках и прочей сувенирной продукции.
Среди 3,7 млн ее подписчиков в Твиттере (в середине 2018-го их было менее 10 тысяч) – ведущие бизнесмены и главы государств, о ней пишут Дональд Трамп и Барак Обама.
Имя Греты, разумеется, напрямую связано с темой изменения климата: то, о чем раньше говорили как о «глобальном потеплении», а сейчас чаще называют «климатическим кризисом» или «климатической катастрофой». Темой, за последние 20 лет ставшей одной из центральных в мировом политическом процессе (фильм бывшего вице-президента США Эла Гора «Неудобная правда», вышедший в 2006 году, – пожалуй, один из поворотных моментов в восприятии «климатического вопроса» широкой общественностью) и, как ни странно, обошедшей стороной российскую национальную повестку.
В Европе представление об угрожающем глобальной катастрофой изменении климата в результате выбросов человечеством парниковых газов уже довольно давно является консенсусом, в США – предметом дискуссий между крайне правыми и остальными, в результате которых также постепенно складывается консенсус, похожий на европейский: умеренные республиканцы все больше склоняются на сторону борцов с климатической угрозой. В России же – как, пожалуй, лишь в Нигерии и Саудовской Аравии – национальный консенсус, напротив, близок к представлению, что изменение климата – миф.
