Александр Петриков специально для «Кашина»

⤢

В четверг Госдума не стала инициировать парламентское расследование пыток в учреждениях ФСИН после утечки видеозаписей из саратовской тюремной больницы. С предложением провести расследование выступила фракция КПРФ, а заблокировала инициативу «Единая Россия», что косвенно (хотя куда уж прямее) можно считать свидетельством нежелания российской власти признать саратовский ужас даже локальным инцидентом, требующим разбирательств и наказания виновных хотя бы на низовом уровне — такая мера была бы, конечно, половинчатой, недостаточной, вызывала бы вопросы и критику, но в наших условиях даже сам факт перекладывания ответственности на местных исполнителей (как, скажем, в деле Немцова) воспринимается почти позитивно — когда речь идет о выборе между перекладыванием ответственности и ее отрицанием, более справедливым кажется первое — если ответственность перекладывают, она, по крайней мере, есть, существует. Теоретически остается некоторая надежда на формальное расследование, проводимое Следственным комитетом, но вряд ли кто-то удивится, если и оно в какой-то момент заглохнет — не смогли опознать людей на видео, не смогли допросить уволившихся сотрудников, еще что-то не смогли.

Уже сейчас, спустя неделю после публикации первых фрагментов саратовского архива, сюжет с пытками не производит впечатления большого политического скандала; это странно — первый шок от публикации превосходил, пожалуй, весь суммарный эффект от прошлых пыточных историй (в Ярославле, в Карелии у Ильдара Дадина и т.п.). Наглядность садистских процедур на видеозаписях усиливается общим общественно-политическим контекстом 2021 года, и мужчины со швабрами на экране кажутся теперь прямыми наследниками гумилевского «Рабочего» — говоря совсем грубо, резко повысившаяся в этом году доступность репрессивных мер по отношению к самому широкому кругу граждан (а еще — все более наглядный пример нынешней Белоруссии) указывает на то, что в принципе показанное в этих видео с ненулевой вероятностью ждет, по крайней мере, некоторых из тех, кто сейчас только обсуждает увиденное в социальных сетях и в прессе. И если кто-нибудь предположит, что и сама утечка была контролируемой, то есть ФСИН или ФСБ нарочно это продемонстрировали широкой публике, чтобы ее запугать — такое предположение в наше время не кажется совсем уж неприличной конспирологией. В конце концов, сама личность публикатора располагает ко всевозможным подозрениям — с Владимиром Осечкиным в свое время публично воевала «бесспорная» Зоя Светова, прямо обвинявшая его не только в мошенничестве, но и в работе на ФСБ, и хотя в этой среде все друг друга подозревают в чем-то нехорошем, стоит иметь в виду, что Осечкин и в самом деле всегда был какой-то странный, и, будучи подвергнутым репрессиям в «кировлесовском» формате (то есть по экономической статье и с очень спорными доказательствами), смог уехать из России, причем не в политически понятную Прибалтику или Грузию, а в гламурный (даже мафиозно-чекистский) Биарриц. При желании происходящее можно интерпретировать и как борьбу башен — точнее, можно было бы, если бы у публикации видео были какие-то публичные политические последствия, но их, как видим, нет, и саратовский эпизод на наших глазах уходит в архив по категории отношений власти и общества, уступая более актуальным сюжетам вроде случившегося в тот же четверг погрома в «Мемориале».