Портрет императора Николая II. 1896г
Писатель Борис Акунин начал проект «История Российского государства» в 2010-х. Первый том, охватывающий период до монгольского нашествия, вышел в 2013 году, а общий тираж этого масштабного исследования в издательстве «Эксмо-АСТ с тех пор достиг полутора миллионов. Завершающий, девятый том «После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II» появится в продаже сегодня.
С любезного разрешения издательства и автора мы публикуем отрывок из первой части этой книги — «Букет болезней», где, в частности, анализируются внутриполитические причины краха Российской империи и победы революционеров. В главе «Борьба между Обществом и Властью» Акунин рассказывает, почему во второй половине XIX века художественная литература в России приобрела гипертрофированное общественное значение, а единственно возможной позицией образованного сословия стало осуждение самодержавия.
Падению монархии предшествовала продолжительная и упорная политическая война, где основные бои велись вокруг главной, несущей «колонны» российской государственности: сверх- централизации управления. Оппонировали друг другу Власть и Общество. Повторю, что, когда я пишу это слово с большой буквы, я имею в виду так называемую «активную фракцию» населения, то есть людей, интересовавшихся «большими вопросами», а не только своей частной жизнью. В воспаленные периоды активизировались и те слои, которые обычно не размышляют о политике. Верный признак революционной ситуации — когда очень большая или даже бóльшая часть общества превращается в Общество.
Власть была идеологически неоднородна. В рядах правящей элиты имелись и «жесткие» государственники, не хотевшие ничего менять, и государственники «мягкие», готовые в чем-то идти навстречу оппозиции, и «системные либералы», выступавшие примерно за те же реформы, которых добивались либералы «несистемные», но непременно под эгидой самодержавия. Единства наверху никогда не существовало. Подвержен был колебаниям и носитель высшей власти — государь император.
Еще пестрее были ряды оппозиции. Революционеров в эту категорию я не включаю. Они, конечно, тоже являлись частью Общества, но сознательно от него обособлялись и относились к «либералам» с презрением. Революционеры преследовали принципиально иную цель — хотели не реформировать государство, а разрушить, если не считать короткого периода, когда все противники Власти действовали единым фронтом. Революционеры ускорили распад империи, но развалили ее не они; их настоящее время наступит только после Февраля.
Итак, главное политическое противостояние в России происходило между самодержавной Властью и свободолюбивым Обществом. Революционеры возглавили эту борьбу только однажды, в 1905 году — и потерпели поражение.
В предыдущем томе я подробно рассказывал о том, как в России сформировалось и эволюционировало Общество, которое к описываемой эпохе всё еще было молодо — его история не насчитывала и одного века. Не буду напоминать о том, через какие стадии оно проходило и как постепенно обретало всё больший идейно-нравственный вес, вернусь лишь к роковому моменту, с которого Общество и Власть вступили в непримиримую конфронтацию.
Тех же шей, да пожиже влей. Так можно охарактеризовать нынешнюю идеологию в сравнении с идеологией конца XIX века. Пожиже, потому, что нынешние идеологи - это аморальные циники, любящие только деньги.
Проблема для монархии - легитимность. Николай опирался на Бога: "Божіею поспѣшествующею милостію, Мы, NN, Императоръ и Самодержец". А на что опираться Путину? Я законно избранный президент и принес присягу на Конституции. Саму эту Конституцию Путин в грош не ставит и переписывает под себя. А победу на выборах дают не голоса избирателей (альтернативы Путину у них нет), а ЦИК с кудесником Чуровым и волшебницей Панфиловой, рисующие нужный результат. (Главное, не как проголосуют, а как посчитают). Единственный Бог в России Бабло и слуга его Вертикаль. Кто не при Вертикали, у того Бабло подлежит изъятию. Но это не дает прочного основания легитимности. Остается нагнетать истерию об окруживших страну врагах и душить любые проявления либерализма.
Гражданское общество в 1917 году начали уничтожать большевики и занимались этим до прихода Горбачева. Ростки его взошли в период Перестройки, подросли при Ельцине, но Путин их стал решительно затаптывать. Все прорастающие снизу общественные организации стали у нас "иностранными агентами" и даже "экстремистскими", а старейшую из них "Мемориал" решено за заслуги и авторитет ликвидировать.
Абсолютизм и огосударствление экономики - это дорога в никуда. Вспомнил плакат с Ильичом, его указующей путь рукой и словами: "Верной дорогой идете, товарищи!"
Мораль в том , что нельзя недооценивать либеральную оппозицию. Общий исторический нарратив говорит о стремлении обществ к большим свободам.
Надо будет прочитать. Одна фраза про то, что Сталин в 37-38 уничтожил Общество (или его остатки) весомее всех рассуждений того же Хлевнюка.
Введение
Этой эпохе посвящено больше научной, учебной и ху дожественной литературы, чем всей остальной отечественной истории вместе взятой. В советские времена целые академические институты де сятилетиями занимались к историей революции» — в сущности, очень ко ротким периодом.
Канва событий хорошо известна российскому читателю со школы и может быть изложена в одном предложении.
Самодержавная монархия не выдержала испытаний, которые об рушил на нее двадцатый век; одолеваемая внутренними противоре чиями, оно распалась в ходе общемирового кризиса — Первой мировой войны.
Поэтому главной своей задачей я считаю не пересказ фактов, знако мых аудитории, а анализ причин, по которым разразилась мегакатастро фа. Под таковой я имею в виду не падение монархии, а полный коллапс российского государства и последовавшую затем череду трагических по трясений.
Крах государства — вероятно, худшее, что может произойти со стра ной. У нас такое случалось дважды: в начале XVII века, когда весь тогдаш ний уклад рассыпался и Россия на несколько лет погрузилась в Смуту, и в начале XX века, когда произошло то же самое, только в неизмеримо боль шем масштабе.
Около восьми миллионов людей погибли от насилия, лишений и эпи демий во время Гражданской войны, около семи миллионов крестьян были заморены голодом в результате «коллективизации»; около шести миллионов были арестованы (из них 700 тысяч казнены*) в годы террора, целые нации отправились в ссылку, народ попал в гораздо худшее угнете ние, чем при царизме, свергнутом во имя народной свободы.
Пожалуй, можно сказать, что предыдущие тома моей «Истории» яв лялись не более чем подготовкой к этому главному тому, ради которого и затевался весь проект. Мне хотелось разобраться в причинах гибели го сударства, не встовая ни на одну из сторон, чтобы не утратить объектив ности. Была — и остается — надежда, что если правильно проанализиро вать анамнез болезни. тог может быть, удастся с ней справиться при следующем обострении. А болезнь никуда не делась, страна по-прежнему
нездорова — мы все это знаем.
Поставленная задача определила непривычную композицию книги. Она разделена на две половины, устроенные по-разному.
Первая часть называется «Букет болезней», потому что таковых было несколько. Среди них имелись врожденные или приобретенные есте ственным образом — вследствие специфики российского государствен ного устройства. Были «болезни роста» — вполне универсальные, при сущие в то время всем развивающимся странам. Наконец, в 1914 году разразилась «пандемия», общий кризис западной цивилизации, при ведший к мировой войне. Глобальное сотрясение погубило несколько государств с ослабленной сопротивляемостью организма, и раньше всех Россию.
Во второй половине книги излагается — в хроникальной манере, от года к гаду — «клиническая картина», приведшая к летальному исходу. Предварительно разобравшись во внутренних причинах происходящих процессов, читатель сможет лучше ориентироваться в хаосе стремитель ных событий. При желании том можно читать в обратной последователь ности: сначала последнюю часть, описательную, а потом, муже зная сю жет», — первую, аналитическую.
Много места в томе уделено попыткам лечения больного государства.
«Терапий» было три: охранительно-государственническая, прогрес сивно-либеральная и революционная. У каждого из «докторов» были свои резоны и своя правота — но были и свои дефекты.
«Государственники» в целом лучше понимали человеческую природу и законы управления обществом, потому что обладали опытом власти, здравым смыслом и сознавали ответственность за страну. Однако к XX веку самодержавная система, за которую упорно держались «государственни ки», стала чересчур архаичной, она плохо соответствовала реалиям нового времени, ослабляла Россию, тормозила ее развитие. Попытки сохранить этот устаревший строй были заведомо обречены.
«Либералы», тогдашние властители дум, руководствовались высокими идеями человеческого достоинства, свободы, народовластия, но, не имея практических навыков государственного управления, плохо представляли себе практические последствия своих прекраснодушных проектов.
«Революционеры» в основной своей массе (этот лагерь довольно пестр) были смелыми, самоотверженными людьми, которые тоже вдох новлялись очень красивыми идеями — идеями коммунизма, тогда еще не скомпрометированного. Как ни странно нам сегодня это сознавать, но у большевиков до революции была неплохая общественная репутация, ведь они не делали ставку на террор, как эсеры, не шли на компромиссы с царизмом, как либералы, и чуть ли не единственные выступали против мировой войны. Однако, как мы увидим, истинная роль революционных партий в крахе государства оказалась не столь уж велика. Поэтому — во преки сложившейся традиции — я уделю в книге очень немного внима ния Ленину и его соратникам. Если бы данный том охватывал события всего семнадцатого года, вплоть до Октября, нужно было бы, конечно, подробно осветить всю эволюцию РСДРП, но для рассказа о Февральской революции эти знания нам не понадобятся. Монархию свергли не рево люционеры.
Ни один из трех рецептов России здоровья не принес. Может быть, не то и не так лечили?
Аналогии с сегодняшним днем конечно прослеживаются, но тогда не было ни зомбоящика ни интернета. Сейчас все печальней
В каком месте? Вы сравнивали уровень насилия или образования тогда и сейчас? Это не к тому, что сейчас всё в шоколаде, а что тогда по современным стандартам была полная попа.