Иллюстрация Ивана Билибина.
Предложенный Минкультом проект «Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей», конечно, вызывает легкую оторопь уже одним своим названием, да и содержанием, в общем, тоже (самое забавное в нем — это самая концовка: «Основы…» предлагается корректировать раз в шесть лет, а что же это за традиции, которые вообще можно править?), но он — вполне логическое продолжение консервативно-патриотического нарратива, который путинское государство настойчиво и, главное, методично продвигает вот уже много лет.
Государство сказало «А» уже довольно давно — когда Владимир Путин впервые произнес слово «стабильность». Тогда этот термин многим казался даже привлекательным: «стабильность» представлялась в виде такого состояния, в котором нет кровавых гражданских войн, безработицы, и инфляция маленькая. С тех пор государство произнесло уже и «Б», и «В», и сейчас мы, наверное, где-то на букве «Р», впереди еще добрая половина алфавита — на этапе буквы «Я» маячит вроде бы уже Пол Пот, но до конца произносить все буквы ведь не обязательно.
Идея «стабильности» со временем обрастала новыми смысловыми пристройками разной степени адекватности, но нельзя не признать, что все это время путинское государство было последовательным. Оно шаг за шагом двигалось и двигается к традиционному обществу, даже иногда инстинктивно, не вполне отдавая себе в этом отчета. Сейчас это уже отчетливо видно.
Популярное объяснение этого движения заключается в простом стремлении Владимира Путина сохранить личную власть, но все-таки из-под этого стремления — безусловно, имеющегося — проступают и другие, более древние идеологические фундаменты; они древнее, чем даже Советский союз. Говорят, что у Путина нет никакой идеологии, а она есть, даже если он сам этого не осознает.
Путин строит фундаменталистское государство.
