«Между рождением и смертью возникает пространство, когда человек вынужден подумать». Памяти Александра Ширвиндта

Ушел Александр Анатольевич Ширвиндт. Долго болел, умер в больнице, но как-то так получилось, что за его здоровьем не следила вся страна, как это часто бывает с народными любимцами. При своей бешеной популярности, при своей вездесущести, востребованности он загадочным образом оставался скромным человеком. Он был искренно уверен, что его болезни — это проблемы только его самого и его семьи. Оказывается, бывает и такое.

Когда я слышу: «Он не мог по-другому, его вынудили подписать (уволить нелояльных актеров, поставить »патриотический спектакль, снять фильм по Мединскому) — за ним коллектив, за ним театр (оркестр, цирк, варьете, семья, кружок вязания и т.п.)«, я всегда напоминаю про Ширвиндта, у которого был и крупный театр в центре Москвы, и семья, но он как-то сумел. Потому что испортить репутацию боялся куда больше, чем гнева начальства. Так и ушел, не испортив. И если вдуматься, то именно это, а даже не его несомненный талант, делало его таким привлекательным.

Когда в России умирает известный и любимый всеми человек, вокруг его имени начинается возня. Так повелось с начала войны в Украине, с 2014 года, с захвата Крыма. И непременно оказывается, что покойный где-то да обязательно засветился — то крикнул «Крым наш!», то выступил доверенным лицом, то что-то подписал, то уволил нелояльного актера. Теперь так полагается в день смерти — пошерстить гугл и найти подтверждение недавно дополненному «про мертвого или хорошо, или ничего» бессмысленным «ничего, кроме правды». Что греха таить — почти все известные любимые, знаменитые и особенно при должностях так или иначе засветились в играх с властью. Кто-то больше, кто-то — меньше. А Ширвиндт — нет. Он один такой.