Я пришел в деловую журналистику в 1996 году – в агентство «АК&М», которое главным образом занималось тем, что обеспечивало финансовой информацией инвесткомпании, работающие на зарождающемся российском фондовом рынке. Им были нужны бухгалтерские балансы, и мы их добывали. Тогда только сотрудники двух информационных агентств в стране понимали, что появление финансового отчета, – это новость. Рейтеровские и мы. Но Reuters писал о пятидесяти примерно компаниях, а мы – о трехстах, поэтому подписчиков у «АК&М» было много, платили очень хорошо, работать было не только интересно, но и приятно. Но добыть тогда финансовый отчет у компании второго эшелона было нетривиальной задачей. Они почему-то считали, что это – закрытая информация. Приходилось убеждать, приводить примеры, рассказывать о зарубежной практике... И в ходе одной их таких бесед по телефону гендиректор «Костромской ГТС» (не помню уже его фамилию, к сожалению) сказал мне: «Ты еще попроси, дурачок, чтобы я тебе про свою зарплату рассказал». Я не стал, отделался подобострастным «да Вы что!», и баланс получил. А про себя подумал, что зарплату его интересно было бы узнать, как и среднюю зарплату в его компании. И сравнить… С тех пор практика раскрытия информации в России существенно изменилась – в лучшую сторону. Многие компании сообщают в своих ежеквартальных и годовых отчетах, а не только в формах, придуманных SEC, о том, сколько зарабатывают члены советов директоров и правлений, и кто эти люди. А в годовом отчете X5 Retail Group, например, можно прочитать – серым по белому – о том, каково вознаграждение гендиректора компании Льва Хасиса, и сколько получает Михаил Фридман в качестве члена совета директоров. Конечно, такое благолепие есть далеко не везде и, работая над рэнкингом корпоративной несправедливости, который показывает, насколько в России разнятся зарплаты топ-менеджеров крупных компаний и так называемых «рядовых» сотрудников, мы в каждом третьем, наверное, случае разгадывали ребус. Один из них был с «Северсталью». Компания в отчете по МСФО сообщила, что ее ключевые руководители заработали в прошлом году $43,9 млн., но кто они, и сколько их, – решила не говорить. Мы попросили уточнений, представитель компании Ольга Антонова пообещала сделать это в течение дня, но не сделала, а после шести вечера телефон решила не использовать по назначению. Не интересна эта тема «Северстали», решили мы в четверг. Ладно, будем публиковать рэнкинг. И опубликовали. Но в пятницу оказалось, что эта тема для «Северстали» все-таки интересна. Прочитав Slon.ru, сотрудники «Северстали» проявили завидную активность и довольно быстро сообщили нам, что общий размер вознаграждений надо делить не на 17, как сделали мы, а на 25. В результате среднемесячный размер зарплаты среднестатистического топ-менеджера «Северстали» уменьшился с 5,35 млн руб. до 3,6 млн руб., а по коэффициенту социального неравенства она опустилась со второго места на третье, пропустив вперед Сбербанк. Для рэнкинга ничего принципиально не изменилось, но значение этой коллизии – в другом. Теперь – возможно, в следующем своем отчете по МСФО – «Северсталь» напишет, какое именно число людей участвует в разделе денег, которые компания выделяет на оплату труда «ключевых руководителей». И тогда ее отчет будет похож на отчет «Вымпелкома». А мы с удовольствием улыбнемся, и будем знать, что внесли посильный вклад в полезное дело повышения транспарентности российской экономики.
