Узники Аушвиц-Биркенау вскоре после освобождения лагеря советскими войсками в январе 1945 г.
picryl.com
27 января 1945 года солдаты Первого украинского фронта дошли до польского города Освенцим и вступили на территорию лагеря уничтожения Аушвиц-Биркенау, оставленного нацистами. В этот день Германия, Франция, Украина, Россия и многие другие страны отмечают память жертв Холокоста.
80 лет спустя в живых почти не осталось бывших узников, время унесло в могилу и преступников и просто свидетелей. По французскому телевидению я как-то услышала, как известному историку Холокоста задали вопрос, что еще мы можем узнать о лагерях. «Многое, — ответил он, — Древний Рим существовал две тысячи лет назад, а мы продолжаем его изучать».
С тех пор мне много раз приходилось убедиться в справедливости этого ответа. Более того, я также поняла, что ко мне, родившейся в СССР, он имеет непосредственное отношение. Мы удивительно мало знали в свое время о лагерях уничтожения и местах истребления евреев. Как для западных, так и для российских историков до сих пор закрыты, например, советские архивы, которые американские исследователи успели увидеть краем глаза в 1990-е годы. Вместе с частной перепиской офицеров SS, спящей в семейных архивах, эти советские документы составляют часть неисследованных источников информации о Холокосте.
Простой советский народ, к которому относилась и я, знал о Катастрофе европейского еврейства еще меньше, чем историки. Правда, несмотря на то, что Бабьем Яру, в Понарах и на месте других массовых расстрелов не было памятников, скрыть тот факт, что евреи составляли наибольшую часть жертв нацизма, полностью все же не удавалось. Однако это подспудное знание приходилось вычитывать между строк, и немалые государственные усилия были предприняты для его сокрытия.
Недавно я пересмотрела фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм», который, как мне в свое время казалось, был во многом посвящен Холокосту. В нем я не обнаружила слова «евреи» и перестала надеяться его встретить в тот момент, когда голос режиссера, перечисляющий подвергшиеся репрессиям категории населения, упомянул людей «неарийского происхождения». Я также перечитала записи Ромма о посещении им Аушвица-Биркенау (в то время Освенцима-Бжезинки) и других концентрационных лагерей и центров уничтожения. И снова — ни одного упоминания о евреях. Бессмысленно упрекать в этом Михаила Ромма, вряд ли в советские времена он мог поступить по-другому. Майя Туровская, соавтор сценария, пишет об этом прямо:
«Пришлось сделать одну жертву Михаилу Ильичу (…). Когда мы ему принесли эту идею, потом сделали сценарий, то от него потребовали, — о чем он нам даже не сказал, честно говоря, — чтобы слово „еврей» вообще в фильме не упоминалось».
Еще в предперестроечную пору мне стало ясно, что в нашем советском представлении о Холокосте есть что-то неправильное. Мы, конечно, знали о самом факте. Но колоссальная жертва советских людей во время войны, огромное число погибших, гибель близких заслоняли «отдельную» трагедию евреев. Это стирание памяти о Холокосте было сознательным шагом советских властей — на него работала государственная пропаганда.
Советские люди, живя в закрытой на все замки стране, совершенно не знали, что происходило в военное время за ее пределами. Информацию цензурировали, а трагедии, которые имели место, тщательно затушевывались и стирались.
Единственной жертвой должен был оставаться Советский Союз.
