«Кажется, что народы по-прежнему подчиняются своим непосредственным страстям гораздо охотнее, чем своим интересам»
— Зигмунд Фрейд, 1915 год
28 января 1871 года Париж капитулировал перед пруссаками после 135-дневной осады. «Взятие Константинополя магометанами — не более чем пустяк по сравнению с осадой и падением королевы городов, самой красивой из столиц, центра европейской культуры, Мекки роскоши для всего цивилизованного мира, сцены самых ярких и трагических событий в истории Франции, дома для двух миллионов человек, самого большого укрепленного лагеря, когда-либо созданного гением инженеров, когда-либо удерживаемого такой большой армией», — писала по этому поводу The Times.
Каждое слово здесь — чистая правда. Добавить остаётся лишь одно: эта осада послужила непосредственной причиной последней из череды революций во Франции — Парижской коммуны. Изучение её опыта помогло российским большевикам избежать многих ошибок своих французских предшественников. Благо события в Париже между сентябрём 1870-го и мартом 1871-го имели множество параллелей с 1917 годом в Петрограде. И начиналось всё одинаково — с краха Империи.
«Вся французская нация должно быть наказана»
Французы насколько по-идиотски войну с Пруссией начали, настолько же бездарно её и вели. Через шесть недель после начала боевых действий одну из французских армий пруссаки блокировали в Меце, а вторая — вместе с лично Наполеоном III — капитулировала под Седаном. Третьей у Франции в тот момент не было.
Весть о седанской катастрофе и пленении императора, достигнув столицы, вывела на улицы толпы людей. 4 сентября 1870 года разъярённые парижане ворвались в Законодательное собрание. Под их негодующие крики лидеры республиканской оппозиции Жюль Фавр и Леон Гамбетта провозгласили свержение монархии и создание временного Правительства национальной обороны (ПНО). Командующий парижским гарнизоном генерал Трошю перешел на сторону революции, став и.о. президента республики.
Временное правительство национальной обороны. В верхнем ряду слева направо: Фавр, Трошю, Гамбетта
Изображение: WIkipedia
Потом, когда всё пошло совсем не по желаемому «временными» сценарию, Фавр оправдывался. Мол, если бы он и его соратники не подхватили выпавшую из рук империи власть, то в Париже уже 4 сентября провозгласили бы Коммуну, лидеры левых уже собрались для этого в парижской ратуше… Но в ретроспективе кажется, что так для страны было бы даже лучше. Провинция всё равно осталась бы консервативной, поэтому «красный» Париж попал бы в изоляцию и быстро потом пал.
После чего Франция могла заключить мир быстрее и на более выгодных условиях, чем в реальности.
Впрочем, поначалу столице казалось, что революция 4 сентября и означает конец войны. На следующий день город являл собой зрелище грандиозного праздника, словно никакого Седана и не было. В воздухе витало неосязаемое чувство, что теперь всё будет хорошо, ведь войну Пруссии, рассуждали люди, объявил император Наполеон III, а коли мы свергли злобного тирана, то какой же смысл немцам продолжать сражаться? Когда в 1814 году союзники по антинаполеоновской коалиции вступили во Францию, то специальным декретом объявили, что воюют не с французами, а исключительно с императором. И, действительно, удалились сразу после его отречения. Казалось, история повторяется на глазах.
Всемирно известный писатель Виктор Гюго выступил с красноречивым обращением к пруссакам:
«Париж — центр человечества, Париж — священный город. Тот, кто нападает на Париж, нападает на весь человеческий род… Можете ли вы, немцы, снова стать вандалами, олицетворяющими варварство, обезглавившее цивилизацию?»
Слово «снова» прозвучало тут весьма бестактно, учитывая, что немецкая пресса без устали напоминала своим читателям о четырнадцати (!) вторжениях французов в германские земли с 1785 по 1813 год. Прусский военный министр генерал фон Роон выразил всеобщие чувства немцев, заявив: «Вся французская нация должно быть наказана так, чтобы ей в голову не пришло еще раз воевать с нами независимо от того, кто царствует — Бонапарт, Бурбон или кто-либо ещё». Но, как заметил Альфонс Доде, великий шум рухнувшей империи оглушил французов и помешал им услышать сапоги наступающей прусской армии.
«Трогательно видеть, как эти стада людей одурачены печатным и устным словом, как поразительно не хватает им критического мышления» !!!!
На самом интересном месте!! :/
Замечательные исторические параллели!
Chapeau bas!