Дневник жены | Карантин | Мосгорштамп | Судьи | Приставы | Кредит на взятку
ДНЕВНИК ЖЕНЫ Давно мы здесь с мужем не писали. Потому что опять давно не виделись, с октября. Если кто не в курсе, начало где-то здесь, листать с конца – в смысле, с начала. Самый первый – вот он, дальше сами крутите. Муж по-прежнему ведет дневник, но передать пока не может. Однако мы каждый день на связи. Как и в тюрьме, на зоне тоже телефон запрещен. Как и в тюрьме, это не беда. На зоне все неплохо – настолько неплохо, что я мужу говорю почти не в шутку: «Когда ты выйдешь, боюсь, тебе у нас не понравится». А я, практически решив уже наши с мужем кредитные проблемы с банками, отбиваюсь от славных судебных приставов: они мучают очень конкретно, очень незаконно, с предложениями «договориться по-хорошему» и арестами моих стульев. В общем, у каждого свой «Речник». Но по порядку. КАРАНТИН Если кто не в курсе – в России свирепствует свиной грипп. Однако до сих пор было известно, что свирепствует он в основном в коммерчески ориентированных головах топ-менеджеров фармацевтических компаний и закупочных минздравовских чиновников. В декабре свиной грипп забрался в не менее изобретательные головы начальников некоторых УФСИНов, и они объявили карантин в подведомственных им исправительных учреждениях. Несмотря на то, что в нашей Богом Забытой Области ни одного случая заболевания не зафиксировано, карантин объявили по всем зонам. Оно и понятно: на Новый год товарищам охранникам, а тем более их начальству охота отдохнуть, и совсем неохота следить за родственниками осужденных, а они так и норовят приехать к своим страждущим: то на Новый год, то на Рождество, то на Старый Новый год. В общем, с начала декабря у нас карантин. А потом начальник ушел в отпуск. А потом затеяли ремонт общежития для приезжающих, предварительно собрав деньги с родственников, как обычно. В общем, сейчас муж звонил, сказал: свидания не раньше конца февраля. Если повезет. Муж прибыл на зону в конце июля и, мне кажется, там уже не осталось мест, на ремонт которых я не сдавала бы деньги. Мы ремонтировали барак, клуб, библиотеку, общежитие, а потом еще раз по новой, и еще… Однако – в отличие от той же «Бутырки» – эти деньги, и правда, идут на нужды осужденных, и я это видела в каждый свой приезд. Да и муж рассказывал: сдала деньги на новый пол в бараке (небольшие на самом деле – жены скидываются) – появился новый пол, сдала на приличный туалет – появился. Видела и у окошка приема передач, как люди привозили обои в рулонах, краску, клей, люстры какие-то… А потом видела эти обои и люстры в нашем общежитии – вот они, да, можно пощупать, для всех сделано. Очень забавно сдаются деньги на общие нужды: муж звонит, диктует ФИО и паспортные данные кого-то из охраны, на него – почтовый перевод, потом нужно перезвонить мужу, сказать восьмизначный номер перевода. И ведь не стремаются, охранники-то. Я вот лишний раз стараюсь свой паспорт всем подряд не раздавать. Но в Богом Забытом Областном Центре, а тем более в полусотне километрах от него, люди проще. И ведь на дело собирают, не на взятки. Когда какой-нибудь начальник ФСИНа отчитывается, сколько копеек государство тратит на содержание одного заключенного – а тем более заключенного предпринимателя, не имеющего налоговых претензий со стороны того самого государства и вообще никаких имущественных исков, – всё же иногда хочется спросить: а на что страна их тратит, вот те копейки-то? На зарплату работников ФСИН? Ну-ну. Вот те нормальные мужики, коих я в предостаточном количестве встретила в этой системе – работники этой системы – куда больше пользы принесли бы стране и обществу, работай они на заводах или на земле, они ж кулаки по природе, крепкие хозяйственники, оборотистые и смекалистые, и с совестью. Но нет: нету в нашей области, где мы сидим, ни одного – ни единого – промышленного предприятия, кроме водочного завода губернатора, построенного на месте большой свинофермы. И где мужикам работать? Разве что в зонах, да. А контингент работоспособный и смекалистый менты с судами подгонят. Кстати, на нашей зоне, как и на всех соседних, никакого производства тоже нет. Осужденные книжки читают. Выйдут умными, начитанными и уже окончательно всё понимающими. МОСГОРШТАМПМосгорсуд – учрежденье за гранью логики, смысла и совести. Писать о Мосгорсуде, говорить о Мосгорсуде большого резона нет – это все равно, что спрашивать Лужкова, почему у него такая богатая жена. А вот потому. Еще прошлой осенью на меня вышла одна судья, председатель районного московского суда, через посредников. Говорит – меня вот назначают в Мосгорсуд, могу в вашем деле посодействовать, 200 000 долларов, но без гарантий. Никаких денег в принципе у меня к тому времени давно не осталось, но было интересно: а с гарантиями, говорю, сколько? Нет, говорит, дело серьезное, там ресурс у вас большой административный, сами знаете, гарантий дать не могу, но нужна стопроцентная предоплата. То есть как обычно – дайте денег. Давала уже, тетенька, и зареклась. Вот тебя бы, тетенька, сдать – только непонятно, куда. В общем, после того, как Мосгорсуд после всего этого нас отфутболил (вот здесь подробности) пошли мы по очередному кругу. Конечно, знаем, что откажут. Конечно, знаем, что и дела в руки не возьмут. Но нам надо пройти все эти круги лужковско-егоровского ада, чтобы выйти на Верховный суд, у которого репутация все ж сильно лучше. В итоге вышел анекдот. Даже два. Первый. Судья Мосгорсуда (Н.И. Петров), отказав нам за два месяца до повторного обращения в рассмотрении нашего дела на том основании, что приговор Пресненского суда неправильно оформлен, прислал нам своё собственное решение, точно так же неправильно оформленное. То есть теперь, после прохождения стадии Президиума Мосгорсуда, Председатель Мосгорсуда (а это еще одна обязательная стадия) у нас этот приговор ни за что не возьмет. Свой же собственный. Потому что неправильно оформлен. К тому же в обоснование своего отказа в удовлетворении жалобы судья Петров указал «доказательства, не вызывающие сомнений» – и, не мудрствуя, перечислил документы защиты и заключения экспертов о фабрикации дела. То есть товарищ Петров дела нашего в глаза не видел. Отсюда анекдот второй. Вот как осужденному получить нормальный, то есть правильно оформленный, документ, бумажку со штампом Мосгорсуда? Правильно – нанять адвоката, то есть его жене нанять. Адвокат – со всеми входящими и исходящими – идет в канцелярию Мосгорсуда и получает прекрасный ответ: у нас сроду не было вашего дела, мы его не рассматривали. По нашей базе вы не проходите. Что делает адвокат? Он звонит жене, которая в этот момент сидит за компом и находит дело своего мужа на сайте Мосгорсуда секунд за 10. Ну ладно, максимум за 20. Кто-нибудь думает, что это помогло? Ничуть. Нет дела в канцелярии – а значит, и не было его в природе. Мы сидим – срок идет. СУДЬИ Положа руку на сердце, скажу честно: все равно большой обиды или злости на судей у меня нет. Это настолько забитые, затурканные, подневольные люди, что жалость берет. Нет в Вашей Чести самой чести-то ни капли. Конечно, наверняка среди них есть достойные люди – иначе откуда бы взялись восставшие судьи? Я видела судей по гражданским делам, заваленных ими по самую крышу, неграмотных и некомпетентных, которые годами длят никчемные, плёвые и понятные ребенку дела – потому что им легче найти повод перенести всю эту тягомотину, чем решить. В Хамовническом суде таких судей целый букет. Я видела уголовных судей-теток, реально решающих судьбу человека, но отрабатывающих свой номер, спешащих вечером к мужу и детям и читающих свое решение, принесенное на флэшке милицейскими следователями. Это было в Тверском суде, много-много раз. Я видела в Пресненском суде умного мужчину-судью, всё понимающего, под полтинник – он понимал, что все понимают, что он делает, но иначе сделать не мог: его – то есть его начальство – давил наш заказчик, член Совета Федерации, который в обмен на интересующий его срок перевел судью на повышение, как раз в Мосгорсуд. Я знаю, кто курировал наше дело, к кому обращался заказчик, я видела подписи в нашем рядовом, собственно, деле, вполне себе арбитражном, далеко не уголовном. С чего они все взяли, что это никогда никому не будет известно? Есть такая профессия – пильщиков Родины защищать. Ну ладно. Но в том же Пресненском суде я видела другую судьицу, извините за выражение, – никакого отношения к нам она не имела, просто я долго ходила, наблюдала, залы рядом были, довольно много общалась и с ней, и с адвокатами, и с разнообразными сторонами – и видела судью умную, отзывчивую, вникающую. Вот она и рассматривала всякую мелочевку, находясь в карьерном хвосте. Нет, похоже, у нее шансов – потому что совесть, похоже, есть. Некоторые судьи бросают всё и идут в адвокаты или в преподавание, однако обе эти профессии требуют живости ума, физической подвижности, изобретательности и способностей. Ну хоть каких-то. А если ничего этого нет, а кушать надо? В общем, я их понимаю и сочувствую. Куда податься тетке-судье, неумной, равнодушной, затурканной? А податься ей некуда. Только следовать правилам этой игры – и судить. ПРИСТАВЫ В общем, можно понять молодых людей, которые по свойственному юношеству идеализму выбрали судейскую, например, стезю. Например, можно предположить, что они мечтают о судебной реформе и желали бы начать её с себя. ОК. А вот что движет юношей, мечтающим стать судебным приставом? Это психологическая загадка. Родительский промах. Педагогическое упущение. Если всё вместе – то это судьба. «Понимаете, – говорили мне в банках, с которыми я договаривалась о решении наших с мужем кредитных проблем, причем в пользу банка (мы банки любим), – чтобы решить наши общие проблемы с вашим проблемным кредитом, надо договариваться с приставами. А банк не может им столько заплатить. Очень высокая коррупционная составляющая…» Ага, я быстро все поняла. Да приставы сами мне всё разъяснили. Начну с начала. Мой муж был предпринимателем. Мой муж хотел, чтобы я хорошо знала о его бизнесе и имела долю – мало ли что. То есть ровно половина всего была записана на меня. Я занималась своими делами, параллельно вникала и в его бизнес, благо он наполовину мой, но, соответственно, должна была принимать участие в его кредитных делах. Однако к этому я относилась тщательно до занудства. Банки во время оно (еще два года назад, вы будете смеяться) были легкомысленны и давали кредиты направо и налево. Пару раз я упиралась рогом и не подписывалась, хотя и имела семейные скандалы. Кое-что подписала – был прекрасный залог, причем даже сейчас прекрасный, высоколиквидный и вполне достойный по всем параметрам. Мужа арестовали. С мелкими кредитами я имела очень крупные проблемы: «Райффайзенбанк» не годен ни на что – мы с адвокатом год пытались отдать ему деньги, в итоге отдали через суд; сутки потом пытались затолкать наличные в Смоленское отделение, в кассу – они выталкивали их обратно, подробнее здесь. Я с ужасом вспоминаю, как мы с Сергеем Юрьевичем, адвокатом, уже после решения суда пытались убедить банк, что поручитель имеет право погасить кредит, за возврат коего поручился. Если кто вдруг окажется в такой ситуации – совет: как можно быстрее тащите в банк сразу в двух экземплярах заявление о том, что принесли деньги, но у вас их не приняли по такой-то причине (это можно прямо в отделении вписать, причины обычно разнообразны) и пусть в отделении одно заберут (и делают с ним, что хотят), а на другом поставят штамп. Вот с этим заявлением вы и пойдете в суд. С момента появления на этой бумажке штампа банка смело можете о проблеме забыть, потому что теперь все хотелки про проценты , пени и штрафы банк может засунуть себе в любое место по выбору. С крупным кредитом было интереснее. Наш банк – другой, не «Райфайзен», разумеется – попал под кризис через пару месяцев после ареста мужа. Я ходила туда, в банк, и продолжаю ходить почти как на работу – я ж поручитель. Но разговаривать там было не с кем. Потом – слава АСВ! – он попал под санацию, там сменилась команда, и вменяемость образовалась. Очень хотелось бы здесь сказать название славного банка, но не могу – см. их прямые отзывы о работе приставов. Зачем же я буду закладывать вменяемых банкиров. Новая команда санируемоего банка быстро сообразила, что я союзник, партнер. Что кредит со всеми процентами и накрутками – это меньше, чем реально стоит заложенный объект. Что объект мне не принадлежит, но всё равно я в ответе. Что я готова искать на него покупателей, переоформлять весь кредит на себя уже как единственный заемщик, отвечать по обязательствам, отдать заложенный объект банку по доверенности или как угодно еще – с трудом, но новая команда всё ж это сообразила. Там было много юридических сложностей, связанных, главным образом, с идиотизмом предыдущих менеджеров, но мы вышли на решение проблемы кредита, устраивающее всех – а именно реализацию заложенного объекта с аукциона покупателю, который бьет копытом и желает купить, погашая тем самым наш злосчастный кредит. Напрямую купить у меня покупатель не может – объект мне не принадлежит, я только поручитель по кредиту. Конечно, можно и напрямую, все доверенности у меня есть – однако эти свежие доверенности выданы в тюрьме, а вот этого покупатель никак не хочет, тюремный собственник всегда сомнителен. Банк под санацией, и взять на баланс крупный объект тоже не может. Стало быть, аукцион. То есть обращение взыскания по кредиту на заложенное имущество и его реализация через Федеральную службу судебных приставов. О, это была ошибка – и моя, и новой команды банка. Никогда, никогда так не делайте. Никогда не связывайтесь с приставами. Это корыстолюбивые неумные нелюди. Почти как менты. Им плевать на решения суда, им плевать на закон, хоть и называются они – судебные. Наши судебные приставы – это явление вне закона. …Мы с банком пошли путем, прекрасно прописанным в ГК. Банк обратился в суд и попросил обратить взыскание на заложенное имущество. Ответчик полностью согласился. Взыскивайте, реализуйте через аукцион, ура. Банк через суд отправил исполнительный лист приставам, на собственника, который – не я. Банк написал приставам, что ко мне претензий не имеет, благо я чего-то там плачу, какие-то там проценты (по ст. 395 ГК), и вообще на все согласна как поручитель. Исполнительное производство было открыто, и тут же закрыто по заявлению банка. Дескать, выставляйте на аукцион, давайте продавать, у нас всё хорошо. Претензий к гражданке жене не имеем никаких – письменно говорит банк. Но не тут-то было. Пристав – называется он Масолов В.А. – быстро сообразил, кто здесь мог бы быть платежеспособным клиентом. Конечно, не собственник, он в тюрьме сидит. А клиент – тот, кто больше всех беспокоится. И началось. КРЕДИТ НА ВЗЯТКУ Вот уже полгода я хожу по кругу. У меня арестовано всё имущество, мне закрыт выезд из России – и вовсе не потому, что я что-то должна банку. Банк выдал мне и приставам уже с десяток бумажек о том, что никаких претензий ко мне не имеет. Решение суда о реализации заложенного в банк объекта вступило в силу полгода назад – соответственно, банк теряет проценты, аукциона-то нет, приставы ничего продавать не собираются. Потенциальные покупатели объекта приходят и уходят, поскольку никому неизвестно, сколько им еще ждать. А имущество моё арестовано и выезд закрыт потому, что по закону я должна уплатить приставам исполнительный сбор в размере 7% от суммы искового заявления – это за то, что на день открыли и тут же закрыли исполнительное производство. Поскольку заложенный объект продается по цене, равной задолженности банку, 7 % – это сумма не хилая, несколько сотен тысяч долларов. Но заплатить надо, закон есть закон. Только есть один нюанс: этот сбор – с реализации. Но реализации нет, торгов приставы не проводят, потому что они будут не в их районе – но все равно я уже должна «своим» приставам эти несколько сот тысяч долларов, и они арестовывают мои стулья и много чего еще из дорогих сердцу и другим местам вполне себе личных вещей. Но можно заплатить прямо сейчас и договориться. Можно заплатить, и они снимут аресты. Можно просто заплатить. То есть просто занести, и всего-то примерно треть от сбора, и они позволят мне сидеть на моих стульях. По идее, должнику негде взять денег, чтобы заплатить сбор. Для того и существует реализация заложенного имущества, чтобы из этих денег заплатить, в этом и есть смысл залога как такового. А если кроме заложенного объекта арестовать всё подряд, ему нечего будет продать, чтобы расплатиться. Замкнутый круг. Который легко размыкается конвертом. Самое смешное: банк предложил мне кредит на взятку приставам. Ещё смешнее: муж брал кредит и закладывал объект за месяц до ареста – на взятку следствию, чтобы отстали. Не успел – я отдала. Своими руками))). Идите вы в жопу со своими конвертами. А еще лучше – идите работать.
