Новый фильм Никиты Михалкова «Цитадель» представляет не только продолжение истории утомленных солнцем героев. Он представляет нового Михалкова.
Никита Сергеевич сделал так много, чтобы его новый фильм был принят в штыки. Он поучал нас, мессианствовал. Открыл в сети «Бесогон-ТВ», где боролся с врагами великого (то есть, своего) кино. Отлучал неугодных ему деятелей от «Киносоюза». Снял «Предстояние» – православно-гламурное кино с претензией на восстановление исторической истины. Но дух, как известно, веет, где хочет. Повеял и на «Цитадель». Или это был не дух, а рынок. БЛАГОСЛОВЕННЫЙ РЫНОК Господа, сенсация! Никита Михалков больше не проповедует. Требования проката сделали с Михалковым то, что не смогли сделать сотни его обвинителей. Когда стало очевидно, что нахрапистая проповедь не продается, что гламурное православие немодно – они волшебным образом исчезли из второй части фильма. А у нас принято ругать рынок – мол, губит он хорошее кино! В данном случае рынок прекрасно все отрегулировал. И вместо патриотического блокбастера с православным уклоном появилась киносказка. Масштабные сцены, роковые страсти, жизнеутверждающий пафос, хеппи-энд и ясность месседжа. Причем месседж тут двойной, но все равно кристально ясный: погибнут все враги комдива Котова, а значит, русского народа. И рассеются, как дым, все враги Михалкова. Герой Михалкова даже в тюрьме, в позоре и мраке, остается победителем. На коне он мчится. В черном кителе в бой идет. Озирается окрест себя взглядом титана – терзаемого, но неповерженного. Все это идет на пользу кино, которое задумано: о несгибаемом герое войны. Он, конечно, сложен и грешен, но главное его свойство – несокрушимость. Всем смертям назло комдив Котов едет на танке вместе со своей дочерью. Крушит врагов и улыбается так, что понимаешь: Победа неизбежна, и за прокат можно быть уверенным. Хотя бы за прокат у женщин. «Цитадель» прояснила смысл киноэпопеи и обессмыслила придирки (вроде тех, что в сюжете много неясностей, поступки героев порой нелогичны: например, Сталин хочет погубить 15 тысяч гражданских лиц, чтобы предъявить миру зверства фашистов, как будто реальные их зверства были в дефиците). «Цитадель», как уже говорилось, – фильм-сказка (а потому и злодей здесь творит зло иррационально, он злой – и все тут). Со сказочным же, естественно, финалом. Но о финале чуть позже. Сейчас – о том, как Никита Сергеевич перед премьерой по мировой сети путешествовал, оборонительные крепости там строил и заложников брал.
На примере Михалкова можно проследить одну из самых любопытных современных коллизий: столкновение с интернетом человека с советским сознанием. Михалков вступил на поле, где любая иерархия отменена, где нет «великих и ужасных», где всякий может обидеть художника. Что же он сделал? Он, конечно, ругался на «Бесогоне», почти анафематствовал. Но оставил все комментарии, где его, мягко говоря, критиковали. Принял правила игры в интернете. Признал право его не любить. Помои льются, а Михалков улыбается. И дальше – прекрасный стратегический ход: в преддверии премьеры «Цитадели» Михалков пригласил на диалог в «Бесогон-ТВ» известного блогера Другого. То есть пригласил к себе в студию лидера тех, кто в интернете отзывается о нем нелицеприятно. Поговорить. Обменяться мнениями. И за 15 минут разделал его под орех. Очаровательно улыбаясь, уверяя, что бесконечно уважает Другого и его другое мнение, но ведь разделал. Известный блогер никак не мог отстоять свою позицию – так и осталось загадкой, почему он «в ужасе» от фильма «Предстояние». После этого диалога он написал в своем блоге, что к встрече с режиссером не готовился, и вообще перед ней болел. А в день эфира с Михалковым у него были другие важные дела. В довершение ко всему он попросил Михалкова не показывать две другие части их беседы. Ну и кто же победил? Ответ один, и Другого быть не может. Налицо эволюция Михалкова как интернет-деятеля. Понятно, что можно без конца иронизировать над ним (чего стоит только сюжет «Бесогон-ТВ», где Михалков очень внимательно слушает аудиозапись Михалкова же). Но важно другое. Из-за появления Михалкова в сети интернет-сообщество может понять горькую правду: если люди масштаба Михалкова займутся интернетом всерьез, станут там полноправными членами, то громкий голос многих авторитетных интернет-деятелей станет похож на шепот. Другой вопрос, что такие люди обычно или кино снимают, или спектакли ставят, или творческим союзом руководят. Но есть, как мы видим, и исключения. И еще один шаг в интернете сделал Михалков: провел трансляцию премьеры «Цитадели». Можно, конечно, смеяться – мол, бесплатная премьера великого фильма. А как же прокат? Уже, мол, не верим? А с другой стороны, это поступок человека, уважающего мировую сеть – вот он я, весь на ладони, и пусть не будет домыслов: смотрите и решайте.
Если множество нынешних фильмов что-то словно бормочет, тихо развивается само в себе, то «Цитадель» обладает энергетической мощью танковой атаки. Броня крепка, танки быстры, и – вперед к Победе. За Родину, но не за Сталина. Когда на государственном уровне Сталин признан «эффективным менеджером», можно только приветствовать выпуск кино, где он показан хоть и неоднозначным, но палачом. Или, скорее, палачом-менеджером. Такому меседжу можно только пожелать массового успеха. Или хотя бы массового обсуждения. Есть в фильме и обвинение высшему военному руководству, не жалевшему солдат: Роман Мадянов играет генерала, по пьянке и из упрямства посылающего солдат на верную смерть. В этом поступке он – прилежный ученик верховного главнокомандующего. И вот в финале, когда собираются обреченные на смерть пятнадцать тысяч человек, комдиву Котову нужно решить, с кем он: с высоким руководством или с теми, кто сейчас должен погибнуть. И герой Михалкова идет на Цитадель в черном кителе, с черенком от лопаты наперевес. Запевая песню, идут за ним тысячи обреченных. Если в «Предстоянии» солдатик, колющий танк винтовкой, казался нестерпимо фальшивым (будь этот эпизод хоть трижды документальным), то здесь атака крепости людьми с палками – внутренне оправдана. Хотя и не документальна. Поскольку, как уже было сказано, мы в сказку попали. Здесь нет сцен, какими изобиловало «Предстояние»: нет божественного вмешательства на каждом шагу; нет демонстрации груди умирающему солдату; нет крещения в водных просторах подле мины. Зато есть другая «минная» сцена: Надя наконец-то находит отца, бросается ему навстречу, но в самый счастливый момент наступает на мину. Герой Михалкова требует, чтобы она замерла на месте, и спасает ее ценой своей жизни. Правда, после этого Михалков воскресает, чтобы всем было ясно, кто тут вечно живой.
