Как премьер-министр Великобритании сломал у главного редактора ноутбук

Я прихожу за полчаса до утренней летучки. Это четвертое утро после того, как сотрудники редакции «Гардиан» узнали, что Дэвида Миранду, бойфренда колумниста газеты Глена Гринвальда, работающего над публикацией новых материалов от Сноудена, девять часов допрашивали в аэропорту Хитроу, и третье утро после того, как журналисты «Гардиан» узнали, что их главный редактор в присутствии спецслужб в том самом здании, где я нахожусь, уничтожил данные на своем ноутбуке.

– У вас было общее собрание, вам рассказывали о переговорах с представителями премьер-министра? – спрашиваю я сотрудников.

– Нет, большинство членов редакции узнали о случившемся из колонки главного редактора. Общего собрания и каких-то пояснений тоже не было.

– И что, никто не задал вопрос, вы так и ходите два дня, не обсуждая эту историю?

– Ну, понимаете, главного редактора все боятся, вдруг ты задашь вопрос не по рангу, и он покажется глупым, так что мы не обсуждаем эту историю.

Через несколько минут начинается летучка, меня пускают на нее при условии, что я не буду разглашать то, что услышу на ней. Скажу только, что, если бы Алан Русбриджер был моим главным редактором, я бы первое время тоже боялась лишний раз попасться ему на глаза. Он говорит шепотом, не поднимая глаз, но его хорошо слышно, в комнате полнейшая тишина, и каждый знает, когда нужно начать и закончить, обсуждение на сто с лишним человек проходит без пауз и задержек.

Мне десять раз отказали в интервью, и шанс получить комментарий небольшой, но я подскакиваю к Русбриджеру после летучки со словами: «Здравствуйте, я русский шпион». Он смеется и соглашается ответить на вопросы.

– Почему вы не идете в суд отстаивать свое право публиковать материалы Сноудена?

– Вероятнее всего, любой судья примет решение не в нашу пользу, мы все равно решили продолжить публикации, это значит, что в лучшем случае меня посадят за это в тюрьму, в худшем и наиболее вероятном случае – газете присудят выплату штрафов, которые нас разорят.

– Как вас заставили уничтожить компьютеры?

– Меня никто не заставлял, я сделал это добровольно.

Русбриджер уже пояснял свою логику. Уничтожать компьютер – бессмысленно, данные от Сноудена хранятся у партнеров «Гардиан» в США и в Бразилии, да, можно уничтожить одну из копий, но это носит только символический смысл.

Русбриджер признает, что с 18 июня вступил в переговоры с представителем премьер-министра Великобритании. Он приехал на встречу в «Гардиан», встреча была «не под запись». В конце концов, угроз там не звучало, его просили озаботиться безопасностью хранения данных, представитель премьер-министра Великобритании высказывал опасения, что русские или китайские хакеры получат к ним доступ. «Гардиан» была готова сотрудничать, но переговоры шли медленно и конкретных действий не предполагали. Британские власти ссылались на американских партнеров, и Русбриджер предполагал, что после символического жеста – уничтожения компьютера с данными, они смогут спокойно вернуться к работе над публикациями. Он не планировал раскрывать информацию об этих тайных переговорах, но после задержания Дэвида Миранды в английском аэропорту ни о каком партнерстве с властями страны не могло быть и речи, и он написал колонку, в которой почти все рассказал.

Колумнист «Гардиан» пишет статью о том, что теперь «в этой стране, как в какой-нибудь России или Китае, власти прикрываются законом о борьбе с терроризмом для того, чтобы остановить распространение общественно значимой информации». С ним соглашается российский МИД. Мне остается только добавить пару слов о том, что британская гребаная цепь звенит не хуже российской, потому что перед офисом газеты не стоит ни один человек с транспарантом «Даешь свободу слова в Англии!» и журналисты по всей стране почему-то не выступают в поддержку издания. Мы с Дэвидом Мирандой в шоке, он после задержания говорит: «Я думал, что Великобритания – свободная демократическая страна, а меня ни за что ни про что девять часов допрашивают в аэропорту, не предъявляя обвинений». Я тоже в шоке, и я не понимаю, где всенародная кампания.

Спрашиваю редактора «Гардиан» Марка Райс-Оксли, где журналистская солидарность.

– Ну, в теории, конечно, круто иметь представление о прессе как о сплоченной команде, которая пытается контролировать правительство и не дает плохим парням делать плохие вещи. В реальности все немного по-другому в Великобритании. У каждой газеты есть свои владельцы, разная повестка дня и разные взгляды на происходящее, а также зависть, конечно, и конкуренция. И журналистов тут нельзя никак назвать одной счастливой и дружной семьей. На нас еще, конечно, все коллеги обижены после публикаций о прослушке голосовой почты у News of the World.

– Но что вы почувствовали, когда задержали Миранду, это вообще было для вас каким-то невероятным событием?

– Я подумал о двух вещах, во-первых, конечно, это изменило мое представление об уровне свободы прессы в стране, я не думал, что государство может себе такое позволить. Но больше я думал о том, насколько это странно и глупо, не могут же спецслужбы всерьез полагать, что таким образом можно остановить публикации.

– Вы впервые столкнулись с такими попытками государства остановить публикации?

– Нет, я работал над материалами WikiLeaks и был одним из редакторов этих публикаций. Тогда представители власти тоже давали нам понять, что не хотят, чтобы эти материалы попали в публичный доступ.

– Они вас тогда запугивали?

– Нет, со мной никто переговоров не вел, я просто работал над анализом информации, но с менеджерами разговаривали.

– Но с точки зрения закона как они могут остановить публикацию материалов?

– В Великобритании последние десять лет действуют законы, которые могут остановить публикации, угрожающие безопасности страны. Ну, например, вы не можете публиковать детали поездок премьер-министра. И мне кажется, последнее время они пытаются подвести под эти законы все большее количество информации, которую бы они не хотели видеть в газетах.

– Вы получили какую-то поддержку?

– Ну, понятно, что мои друзья-журналисты послали мне SMS и сообщения в фейсбуке с поддержкой, но только на таком уровне. Просто понимаете, у нас нет своего Руперта Мердока, или своего Путина, или правительства, которое бы стало нам говорить, что делать, скорее наоборот, они все больше и больше недовольны нами. И это не может не радовать. И люди, которые тут работают, очень преданы своему делу. Понятно, что мы хотим показать нашим читателям, как ведут себя правительства в разных странах, как они, вместо того чтобы работать на нас, работают против нас на наши же налоги.

Надо понимать, что если в Великобритании на собачку наступили в пабе, то на следующий день по всему городу будет развернута общественная кампания по защите собачек, пришедших с хозяевами в паб. Четвертый день подряд в каждом новостном выпуске после сообщений о химическом оружии в Сирии говорят про журналистов «Гардиан». Где всенародная кампания?

Алан Русбриджер, главный редактор «Гардиан», сделал все возможное, чтобы нечего было писать на транспарантах в поддержку газеты. Он вел тайные переговоры и, как он сам подчеркивает, добровольно и самостоятельно уничтожил данные с ноутбука. «Не ведите тайные переговоры с государством!» – плохой лозунг. «Не уничтожайте добровольно данные с ноутбуков!» – тоже не очень.

У «Гардиан» сейчас есть отличный шанс создать прецедент и доказать в суде свое право на публикацию материалов. Их оппонент, бывший министр иностранных дел, сэр Мальком Рифкинд обвиняет Русбриджера в том, что тот владеет украденной информацией. Украденные вещи надо возвращать или уничтожать. «Сам факт уничтожения подтверждает то, что Русбриджер понимает, что нарушает закон», – говорит Рифкинд. Но «Гардиан» не пойдет в суд доказывать, что информация, которую они планируют опубликовать, общественно значима, и потому они имеют право ее держать у себя. Они решают не рисковать.

На вопрос о том, а в чем тогда стратегия газеты сейчас, Алан Русбриджер говорит: «Наша стратегия – публиковать материалы, любым способом. Мы не ведем кампанию по борьбе за права, мы просто находим способ и публикуем». 

И это тот момент, когда журналисты не превратились в активистов, а вернулись после бурной летучки на свои рабочие места и начали готовить новости спорта, экономики, погоды.